– Я поеду прямо в газету, а вы останетесь дома, – твердо заявил он.
– С чего вы взяли, что я останусь? – холодно спросила Кэсси, стараясь скрыть от него внутреннее смятение и неуверенность. Она шагнула в гостиную, но Джордан последовал за нею.
– Прежде чем мы встретимся в редакции, под перекрестным огнем множества любопытных глаз, я бы хотел поговорить с вами. Поговорим сегодня вечером, – настаивал он.
– С начала рабочего дня прошло уже несколько часов, – заметила Кэсси.
– Так что для спешки нет оснований. Если уж возникла необходимость в разговоре, давайте выясним все не откладывая, прямо здесь. Прежде всего теперь вам должно быть понятно, что одному из нас придется уйти из газеты. Вы прекрасно видите, что отныне ситуация станет значительно сложнее. Я вынуждена повторить то, что уже говорила раньше. Уйти придется именно мне, и чем скорее, тем лучше.
– С этим я согласиться не могу, – отчеканил Джордан. – По тем же причинам, что и раньше, если не считать нового, немаловажного обстоятельства. Я хочу, чтобы наша помолвка была настоящей. Я хочу, чтобы вы стали моей женой, приму на себя все заботы о вас!
Кэсси, буквально оцепенев от неожиданности, молча, с изумлением смотрела на него. Лишь на одну короткую секунду все в ней перевернулось от ликования. Разве не об этом она мечтала, разве не надеялась в конце концов услышать от Джордана эти слова? Увы, сначала он отказался от своих планов, уступив просьбе больного отца, а теперь вот готов принести свою жизнь в жертву мимолетной страсти, которая уже угасла. Не зная, как себя вести, Кэсси попыталась снова надеть привычную маску.
– Неужели я похожа на женщину, которая нуждается в чьей‑то заботе? холодно усмехнулась она. – Мне кажется, вы забыли, что я за человек, Джордан. Передо мной собственная карьера, и отказываться от нее я не собираюсь. Роль милой преданной женушки не для меня!
– Разве я просил вас от чего‑то отказываться? – разозлился он.
– Всего лишь от моей свободы, – бросила Кэсси.
Услышав это, Джордан секунду‑другую молча смотрел на нее, затем резко повернулся и вышел. Подойдя к окну, Кэсси смотрела, как он сел в машину и уехал. Но слез не было. Новое, теплое, волшебное чувство не желало покидать ее. Она всем своим существом принадлежит этому мрачному, суровому человеку, только что на бешеной скорости умчавшемуся прочь. А он никогда не узнает, не должен узнать о ее чувствах. Так уж случилось. Джордану незачем страдать из‑за этого, незачем надевать на себя пожизненные оковы. В конце концов, то, что произошло, произошло с ней, а не с ним. Тем не менее Кэсси не пошла на работу. Она понимала, что слишком выбита из колеи и не сумеет укротить непомерное любопытство таких, как Клод Экленд. Сначала ей нужно как следует выспаться.
Когда она появилась в редакции, то сразу же почувствовала, что тамошняя атмосфера стала иной. Джордан полностью игнорировал ее, и, конечно же, это не укрылось от сотрудников. – Что произошло, Кэсси? – тихо спросил Гай через несколько дней, когда все стало настолько очевидно, что даже Клод перестал донимать ее своими шуточками.
– Небольшая размолвка, – небрежно сказала Кэсси. Какой смысл делать вид, будто ничего не случилось, лучше уж признать незначительную ссору. Это хотя бы на время успокоит любопытствующих.
– Что ж, значит, между вами все кончено? – сразу погрустнел Гай. Помолвка дала сотрудникам надежду, что Джордан ослабит свою начальственную хватку. Ведь Кэсси – одна из них, и никто не сомневался, что в случае чего она не замедлит выступить в их защиту.
– С чего ты взял? – поспешно сказала Кэсси. – Все время от времени ссорятся. Что тут необычного? – И действительно, о каком расторжении помолвки можно говорить, когда мать Джордана звонит ей по поводу Рождества, а его отец с каждым днем идет на поправку и ожидает их приезда на праздничные каникулы?
Улучив свободную минуту, Кэсси вошла в кабинет Джордана и плотно закрыла за собой дверь.
– Вы как‑то говорили, что тянете весь воз целиком, не имея от меня никакой помощи, – с ходу бросилась в атаку Кэсси. – Теперь же вы запрягли в этот самый воз меня одну. И люди, между прочим, замечают, не слепые. И мне интересно, собираетесь ли вы в связи с этим что‑либо предпринять?
– Что, например? – не отрывая глаз от бумаг, коротко спросил Джордан.
– Ну хотя бы как насчет рождественской вечеринки для сотрудников газеты? – спросила Кэсси.
– К черту рождественскую вечеринку! – Джордан метнул на нее взгляд, в котором клокотало холодное бешенство. – Сегодня я намереваюсь убрать елку.
– Это же дурная примета! – с негодованием воскликнула Кэсси.
– Не думаю, – спокойно сказал он. – Дурная примета, скорее, то, что я вообще ее поставил. – Он снова уткнулся в свои бумаги, и Кэсси, не помня себя от гнева, шагнула к столу.
– До сих пор именно вы спрашивали меня, хочу ли я со всем этим покончить. Теперь же я хочу спросить вас кое о чем. Ваша мать вчера вечером звонила мне, интересовалась нашими планами насчет Рождества. Вы говорили, что не хотите причинять ей боль, и у меня нет ни малейшего намерения причинить боль ни одному из них. Так как же теперь?
