Он поднес руку Кэсси к своей щеке, и она не убрала ее. Будто зачарованная, смотрела, как ее пальцы скользят по шелковистой коже. Когда они коснулись его губ, он мягко взял ее ладонь и стал по очереди целовать кончики пальцев. Она и не предполагала, какую бурю чувств может вызвать такая вроде бы невинная ласка. Она невольно закрыла глаза, и Джордан привлек ее к себе, поддерживая ладонью ее голову, а другой рукой слегка лаская, ее грудь. Ослепленная вспыхнувшим желанием, Кэсси потянулась навстречу его губам.
Поцелуй и жаркие ласки Джордана наполнили Кэсси ни с чем не сравнимой нежностью, от которой у нее замерло сердце. Все ее существо затопила горячая волна неизъяснимого блаженства, и, когда он стал расстегивать пуговицы ночной сорочки, она не отшатнулась в испуге, а еще теснее прижалась к нему, почувствовав теплую ладонь на своей обнаженной груди.
– Чудная моя, прекрасная Кэсси, – прошептал Джордан, и эти его слова частично отрезвили ее, напомнив об уютном тепле залитой светом комнаты и об украшенной огнями рождественской елке. Неужели он целует ее только потому, что она, не удержавшись, прильнула к нему, потому, что, как он считает, ей это необходимо? – Нет‑нет, Кэсси, – спокойно сказал он, гладя на нее теперь уже совершенно пробудившимися от сна, полными жизни глазами, и мягко провел ладонью по ее разгоряченной щеке. – Никакой терапии. Все это нужно мне самому!
Скользнув взглядом по длинной «бабушкиной» сорочке, он улыбнулся.
– Даже ей не удалось согреть вас, верно? Это исключительно моя заслуга. – Он посмотрел на нее долгим взглядом. – Я хочу ее снять.
Кэсси была словно околдована, перенесена вместе с Джорданом в какое‑то сказочное царство, где не существует времени. Далеко‑далеко в глубинах сознания жила мучительная мысль, что теперешняя реальность призрачна, что Джордан с легкостью оставит ее, едва лишь чары развеются, – мысль, подсказанная всем прежним жестоким опытом. Но у нее не было сил устоять перед его нежной страстью, она растворилась в доселе неведомом экстазе любви, и потому, когда его рука скользнула вниз, по ее стройному бедру, а затем двинулась вверх, снимая с нее сорочку, она повернулась к Джордану и, положив безвольные руки ему на плечи, в каком‑то полусне прижалась к жесткому махровому халату и стала осыпать поцелуями его грудь.
– Кэсси! – Одним быстрым движением Джордан стянул с нее ночную сорочку, отшвырнул ее в сторону и сбросил халат. Схватив ее руки в свои, он прижал их к своему обнаженному телу, понуждая Кэсси продолжить ласку. Его рука с какой‑то лихорадочной энергией гладила ее плечи, спину, затем устремилась к бедру. Он повернул ее к себе, сжал в тесном объятии и впился в ее глаза нетерпеливым, горящим от желания взглядом.
– Впервые в жизни мне по‑настоящему захотелось сорвать одежду с женщины, – глухо сказал он. – Первый возлюбленный должен быть заботливым и нежным, Кэсси. Но я чертовски хочу вас!
Он впился в ее губы, и внезапно вся ее томная нежность исчезла без следа, уступив место огненной страсти. Обвив руками шею Джордана, Кэсси, не помня себя, отдалась его поцелуям.
На миг они, тяжело дыша, оторвались друг от Друга. Слегка отстранившись, Джордан ласкал ее, не отрывая жадных глаз от ее груди, которая словно тянулась навстречу обжигающим прикосновениям его пальцев. Его поцелуи жгли Кэсси огнем, он легонько покусывал ее бархатистую кожу, и она трепетала от блаженства.
Вновь Кэсси стала той, какую он знал однажды, – безоглядной и неудержимой в страсти, забывающей обо всем в его объятиях.
– Боже, какой необузданный темперамент! – хрипло пробормотал Джордан.
– От малейшего прикосновения ты вспыхиваешь палящим огнем.
Он снова приник к губам Кэсси, осыпая ее жадными поцелуями, и она, подхваченная вихрем безумного наслаждения, забилась в его руках, с губ срывались обессилено томные стонущие звуки, идущие из самых потаенных глубин ее существа. Казалось, Джордан потерял над собой всякую власть. Всем своим мощным телом он вжал ее в кровать, и, покорная его воле, Кэсси перестала метаться и затихла. Секунду Джордан смотрел на нее пристально‑испытующим, насквозь прожигающим взглядом, в котором читался немой вопрос, и как бы в ответ Кэсси вся подалась навстречу его желанию. Глаза ее затуманились, в голове пронесся мерцающий звездный вихрь, эхо сумасшедшего биения ее сердца, чем‑то похожий на расплавленное серебро любимых глаз.
– Джордан… – Ее голос, умоляющий, едва внятный, доносился откуда‑то издалека, из закоулков едва брызжущего покорного сознания. В ответ на этот зов Джордан с какой‑то пронзительной нежностью припал к горячим губам Кэсси и овладел ею.
В тот же миг Кэсси широко распахнула глаза, и все ее естество пронзила мучительная дрожь. Джордан нежно провел рукой по ее щеке и вновь с жадностью приник к ее губам, унося из мира реальности в вековечную бархатную тьму ночи.
Потом они лежали, прижавшись друг к другу, Кэсси уткнулась лицом ему в плечо. Как сквозь сон она слышала свой собственный голос, лепечущий его имя, и не разжимала объятий, боясь нарушить очарование окутанной тишиною комнаты и не желая возвращаться в реальную жизнь. Она уже не была прежней Кэсси. Новый опыт, открывший перед нею иной, прежде неведомый мир, перевернул все ее представления.
