Три кота на чердаке, или служанка в проклятом доме - [29]

— Нет. То есть да. В смысле…

— Так, — прекращаю этот лепет волевым усилием, — Берите-ка вы вот эту корзинку, покрывальце и валите в сад — я буду готовить пирог, а это занятие интимное, не то что всякие там консумации брака, так что нечего здесь толочься. Чтобы до ужина я вас тут не видела!

Ноэль благодарно улыбнулась мне и вымелась прочь, за ней хвостиком ушёл Акэль.

А я… тихо попросила Бонни с домомвыми тоже исчезнуть, а, оставшись одна, распахнула окно и невидящим взглядом уставилась на лабиринт, позволяя ветру утихомиривать бушующий в душе жар.

Ох, как же повезло людям! Им даровано забвение, и тысячелетнее прошлое не тяготит их, восставая в памяти овеянными песками образами.

Что ты наделал, Тари? Кем стал? И, главное — готова ли я помогать тебе, такому? Ради чего Предназначение свело нас здесь — древних, забытых, сделавших в свое время очень разный выбор?

И, самое важное: когда ты задашь вопрос, неизбежный, как рок, что я должна ответить тебе?..

Глава 11. О Древнем Зле и пирожных

— Кто Вы?

— Я — Синяя Гусеница.

— А что Вы здесь делаете?

— Сижу. Курю. Жду перемен.

"Алиса в стране чудес"

— Мне нужна твоя помощь — я решил избавиться от контракта, убить Наместника и Незрячего. Ты со мной? И, кстати, я завтра хочу на ужин кролика.

Это было ожидаемо, но внезапно — то самое сочетание, обычно означающее самые хитровыкрученные неприятности.

— Эм. Элле, повторите ту часть, где мы избавляемся от вашего контракта — разумеется, нерушимого — и парочки самых могущественных существ в городе. Мне кажется, я определенно чего-то недопоняла!

— Дай угадаю: ничего не понимаешь и совсем ничегошеньки не помнишь о нашем прошлом тысячелетней давности?

— Ни разу, элле. Тысячу лет назад я была одним из степных ветров, их память коротка, а крылья свободны.

— Ну да, конечно. Ты тогда называла меня Тари. Ничего не вспоминается?

Я только вздохнула — вот ведь… А ничего, как говорится, не предвещало: я в очередной раз работала успокоительным для своего демона. Все было мирно и уютно: где-то за стеной Легион, тоже поселившийся в нашем многострадальном доме, вопел на три голоса, заглушая даже игру Ноэль — Акэля пытался уму-разуму учить, коты спали у меня на коленях, а тени нашёптывали свою, неслышную для людей, но все же прекрасную, мелодию. И тут — этот разговор, которого я боялась, а ещё немного… ждала?

— Не помню ничегошеньки.

— Пусть будет так… Что же — меня зовут Аштарити, но ты не должна так меня называть при посторонних — первое имя и все такое. Можешь и дальше изображать амнезию, но время уходит, Иша. Скоро мне прикажут найти тебя, и что тогда? Драться? В угоду этим мясным мешкам?

Молчу. Что тут сказать? Ты сам выбрал судьбу раба, когда решил стать демоном, а не умереть достойно, оставшись забытым богом? Но мне ли судить об этом — богине, которая стала тенями и ветром, ветру, который стал кошкой, кошке, которая стала человеком?..

— Я знаю, ты с самого начала не одобряла этого, но все же надеялся до последнего, что ты правда пойдёшь за мной. Мы с тобой не должны драться; Незрячему нельзя позволить разрушить Сердце Степи — магия начнёт утекать из этого мира, и мы станем, рано или поздно, техногенной реальностью, неподходящей для таких как все мы — я, ты, Акэль, Ноэль, Легион. Или они, или мы — верно, Иша? Тут Незрячий прав. Я в любом случае попытаюсь остановить это, но… ты со мной?

И что тут можно сказать? Смотрю на зелёный огонь в камине и вспоминаю. До этих картин добраться сложно, разум сопротивляется количеству прошедших жизней и лет, но перед глазами все равно расцветают роскошные сады, окружающие мой храм там, тогда.

— Мне не нравятся вести, которые доносит ветер, — сказал Тари, — Новый бог там, на востоке, набирает силу, и мы стоим у него на пути.

Закрываю глаза — я уже давно знала об этом, но не хотела омрачать зря думами чело этого существа — самого ненавидимого и любимого, моего извечного соперника и любовника там, где он смерть, а я — жизнь.

— Так ли это важно, Тари? — шепчу, утешая, — Что бы там ни было, я на твоей стороне.

Он улыбнулся, а я поцеловала его, нежно и трепетно, так, чтобы это отпечаталось клеймом и вспомнилось даже там, куда после смерти попадают боги.

— Что бы там ни было, я всегда на твоей стороне, — говорю тихо, чувствуя, как каменеет его рука, а тьма сгущается вокруг, — Так что ответ — да. Я приготовлю кролика завтра, а ещё — помогу тебе завоевать этот город. Ведь этого ты хочешь… Тари?

***

— Ребята, ввиду некоторых событий нам понадобится помощь каждого из вас — потому, думаю, нам всем тут стоит рассказать свои истории и познакомиться по-настоящему, — с положенным для кухонных революций пафосом говорю (правда ведь на кухне сидим, пирожные жрём!). Наша великая тёмная армия тут же, почти что в сборе, и производит вполне себе утешительное впечатление приюта для скорбных умом: только скархла для полного комплекта не хватает.

Зато в наличии имеется Ноэль, задумчиво почёсывающая острое ушко, Акэль, глядящий в пустоту, да ещё Легион, хихикающий на разные голоса. Ну и я, чего уж там, из этой компании тоже лишней не была: как раз тот накал абсурда и безумия, что нужен. Свидетелями и потенциальными летописцами сего эпохального собрания выступали коты, пытающиееся поделить меж собой колени нашего карманного провидца, домовые, как раз убирающие на кухне, Лорка, категорически не умеющая пропускать никакие кипиши, и Бонни, стоящий неподвижным истуканом. В общем, все мы были диво как хороши, хоть икону какую рисуй.