Три грустных тигра - [63]
Мне вовсе не казались забавными его бесконечные хождения по всему городку с тростью в руке. Когда мы выходили из «Тропиканы» не п, р, о, с, п, и, р, т, о, в, а, в, ш, и, м, и, с, я, а просто совершенно пьяными, он то и дело ронял ее в небольшом, хорошо освещенном, забитом до отказа вестибюле, и его плачевные попытки сохранять равновесие вот уж действительно «нарушали общественный порядок».
Он просто обожает, когда его принимают за миллионера Кэмпбелла. Сам вечно утверждает, будто они близко связаны. Я смеялась не над званием «плейбоя мирового масштаба», а из презрения к его лицемерному недовольству, когда его назвали «владельцем суповой империи». Вшивый актеришка.
Преувеличенную и иногда надуманную любовь к выпивке, которой он так кичится, а также многие другие литературные приемы он беззастенчиво спер у Хемингуэя, Фитцджеральда et al[55].
Никакого сексуального похищения не было. Да, Рамон (я, в конце концов, тоже стала так его называть, пришлось) предложил поехать посмотреть живые картины, но лишь после многочисленных doubles entendres[56] сеньора Кэмпбелла, который, хоть и не говорит, купил в Бельгийском книжном магазине[57] не меньше дюжины романов издательств «Обелиск» и «Олимпия Пресс»[58], при всем честном народе тыча мне в нос обложками, на которых было написано, что эти книги запрещено продавать в UK[59] и в США, а также непременно пожелал приобрести дорогостоящий, пухлый Французский роман «Prelude Charnel»[60], с роскошными цветными иллюстрациями, который я потом должна буду переводить в постели. Он также словом не обмолвился о названии фильма, который мы смотрели. Baby Doll[61]. Он не осведомлялся напрямую о tableaux vivantes[62] и сексуальных подвигах, но неоднократно намекал на «Каса Марина» и район красных фонарей, Колон. Оставлю без комментариев его якобы сонливость при виде тщетных сладострастных трудов или переменчивых Sexe, Son et Lumieres[63]. Скажу лишь, что не только я, несчастная распущенная особа, получила удовольствие от вида Отелло/Лотарио/Супермена — позаимствуем у сеньора Кэмпбелла метафорику и пунктуацию. И добавлю, наконец, что со времен Синга Без Век[64] мой муж — единственный человек на земле, способный спать с широко открытыми глазами.
Трость он «встретил» не на улице, вышагивающей рядом с незнакомцем, подобно носу Гоголя[65], литературному персонажу-предмету, воистину прогулочной трости[66]. Она не покидала пределов «café», которое, к слову, называлось «Бар Лусеро». Мы сидели с ним в переполненном зале. Поднявшись, с-р Кэмпбелл попросту ничтоже сумняшеся заграбастал трость с соседнего столика: темную и узловатую, точь-в-точь как у него. Уже почти на улице мы услышали, как вдогонку нам бросился кто-то, издавая странные, незнакомые (а теперь уже знакомые нам) звуки. Мы посмотрели назад и увидели истинного хозяина трости, только тогда мы еще этого не знали. С-р Кэмпбелл уже протянул было трость, чтобы отдать ему, но я воспротивилась. Я сказала, он купил ее на честно заработанные деньги, и мы не должны отпускать идиота с нашей тростью на все четыре стороны только по причине его умственной неполноценности, ибо это еще не повод для воровства. Что правда, то правда, вскоре вокруг собрались люди (в основном завсегдатаи кафе), и было несколько смутных аргументов. Но все оставались исключительно на нашей стороне: нищий был немой, помните? Полицейский (из отдела преступлений против туристов) оказался замешан в деле по чистой случайности. Он также решительно и бесповоротно принял нашу сторону и без дальнейших проволочек забрал нищего в каталажку. Никто не предлагал собрать деньги в его пользу, и с-р Кэмпбелл ничего ему не давал в качестве компенсации; не было никакой компенсации. В любом случае я бы и не позволила этого сделать. Он так рассказывает, словно я по мановению волшебной трости[67]превратилась в божество. Ничего в этом сорте. Актуально, именно я больше всех настаивала, чтобы не позволить трости так просто улизнуть. Я терпеть не могу идиотов, с-р Кэмпбелл — единственный, к кому я проявляю какое-то понимание, которое с годами все истончается, так же как он с годами все жиреет. К тому же я не советовала хвататься за трость с противоположного конца. Весь эпизод описан так, словно с-р Кэмпбелл — сценарист итальянских картин поздних 1940-х.
Мой испанский не назовешь, боже упаси, идеальным, но объясниться и добиться понимания я могу. Я прошла интенсивный курс в «Параисо Альто» под профессором Риголем, а сеньор Кэмпбелл всего лишь ревнует[68]. Кроме того, я слегка подлатала его, прежде чем отправиться в путешествие. Никогда в жизни не стану изъясняться на языке, которым не владею. Кстати, on dit[69] «дамоклов меч», pas[70] «меч Дамокла».
Не было никакой мелодрамы. История с-ра Кэмпбелла не только скверно изложена, но и полна неточностей и вранья. Не было никакого Последнего Привала Генерала Кэмпбелла, толп линчевателей, ни аплодисментов, ни прощальной мины жалкого нищего — мы и взглянуть не успели из такси. И уж точно я не кричала при виде другой трости (до чего ужасен этот курсив, сплошной сопливый драматизм, метафора всего рассказа:
