Три грани времени - [31]

пришёл в себя уже в районной больнице, в палате. Из лагеря его привезли сюда вертолётом, и Юрка страшно жалел, что был без памяти — ведь до сих пор он на вертолёте не летал.

Возле него всё время дежурил папа, в когда Юрке полегчало и он начал выздоравливать, папа снова поехал в лагерь: его там дожидались тысячи дел. А Юрка почти месяц пролежал в больнице.

Дважды заходил Зайкен — приезжал за продуктами для геологов. Долго сидел, рассказывал новости. Прощаясь, потрепал Юрку по плечу:

— Выздоравливай — настоящий геолог будешь! Кого гюрза не кусал — тот в горах не был!

Заехала Нина — подвижная и беспокойная, как всегда, напустила полную палату смеха и суматохи, принесла в подарок друзу горного хрусталя, чтобы Юрка не забывал геологию и возвращался скорее в лагерь.

Юрко был страшно рад этим посещениям, но ни с Зайкеном, ни даже с Ниной не поделился своей тайной: был уверен, что они ему не поверят.

Как не поверил папа, самый близкий Юрке человек.

Папа, правда, не сказал этого Юрке напрямую, он даже кивал головой: «Хорошо, Юра, хорошо, ты выздоровеешь, и тогда сходим обязательно», а один раз, думая, что сын спит, шёпотом пересказал услышанное врачу.

— Галлюцинации, — ответил врач. — Бывает… Выздоровеет — забудет про всё.

— Хорошо бы, — обеспокоенно вздохнул папа.

Юрка, обиженный насмерть, решил не рассказывать больше никому. Вот поправится, ещё раз пойдёт к пещере и всё проверит… потому что ему ужде и самому иногда казалось, что это был сон…

А потом случилось землетрясение, ровно в пять утра. Юрка проснулся от того, что его несколько раз резко подбросило на кровати. Палата сразу же наполнилась густой пылью, перепугано закричали больные. Их всех немедленно вывели во двор, но толчков больше не было, и врачи разрешили вернуться в палаты.

В тот же день прибыл вертолётом папа: дорогу в лагерь завалило, и её расчищали бульдозеры. Лагерь остался цел, но геологи пережили несколько жутких минут, когда скалы начали трескаться, и огромные каменные глыбы со страшным грохотом покатились вниз, сметая всё на своём пути. Лесок уцелел, а вот могилы завалило.

— А ущелье? — забеспокоился Юрка.

— Какое ущелье?

— Ну то… Где меня гюрза укусила…

— Ущелье завалило совсем. Туда скатилась целая гора, перегородила ручей высокой плотиной. И теперь там набирается озеро.

— Озеро! — не на шутку встревожился Юрка. — Так там же пещера! И нефритовая глыба!..

Папа посмотрел на Юрку так, словно он снова начал бредить. И Юрка сразу же замолчал…

Вернувшись в лагерь, он еле дождался минуты, когда папа, занятый делами, наконец, забыл про него. Выскользнул незаметно из палатки и пошёл к ущелью. Был в новом костюме, потому что старый совсем порвался, когда он бежал напрямик через кусты, цепляясь за колючие ветки, и лежал свёрнутый на дне Юркиного рюкзака. Папа хотел его совсем выкинуть, но Юрке его было почему-то жаль.

Нога ещё немного болела. На том месте, где укусила гюрза, синел шрам, но Юрка теперь им гордился: будет чего показать в школе!

Добрался до поворота в знакомое ущелье, повернул и застыл — перед ним, поднимаясь на несколько сотен метров, высилась могучая плотина. Ни единой капли воды не просачивалось сквозь ней — русло бывшего ручья было совершенно сухое.

Почти час поднимался Юрка — нога ещё давала о себе знать. А когда, наконец, выбрался наверх, то увидел озеро. Вода заполняла ущелье от края и до края, она уже поглотила косогор, по которому взбирался Юрка, и поднялась уже до самой стены. И как ни приглядывался Юрка, так и не смог увидеть нефритовой глыбы — она тоже ушла под воду. Как и та кварцевая жила напротив, разбухшая от золота.

Подавленный возвращался Юрка в лагерь. Было чувство непоправимой потери, тем более, что теперь ему никто не поверит.

Уже в постели, забравшись в спальник, немного утешился: решил стать геологом. Закончит школу, потом — институт, и приведёт сюда свою партию. Найдёт то место, где прячется кварцевая жила, пробьёт скважину, и тогда никто не запретит ему взорвать плотину.

И он снова найдёт пещеру.

Теперь уже не только для себя — для всех.

* * *

Минула осень, наступила зима. Юрка ходил в седьмой класс, новые впечатления и заботы постепенно стирали старые, и ему временами уже казалось, что и долина, и лагерь, и особенно то ущелье и таинственная пещера привиделись ему в горячке.

Но вот мама затеяла в квартире генеральную уборку, во время которой перекладывалось всё, где бы оно ни оказалось запрятано.

— А это что?.. А ну разбери мне всё и разложи, как следует! Рюкзак должен лежать на антресолях, а не собирать пыль под кроватью!

И Юрка, покорно вздохнув, принялся разбирать рюкзак, который, когда вернулся, засунул под кровать и так и забыл.

Достал кеды, носки, свитер, тренировочный костюм, втайне удивляясь, как это мама не добралась до них раньше, чтобы почистить и постирать. Наверное, не заметила, как он прятал рюкзак под кровать. Последним вытащил порванный костюм: хотел сразу же отнести на помойку, но рука нащупала что-то тяжёлое. Полез в карман штанов, нащупал что-то холодное и ребристое, поспешно выдернул руку, раскрыл ладонь.

На ладони лежал кристалл с идеально отполированными гранями. Необычной формы и красоты необычайной: в зеленоватой прозрачной глубине, переливались, вспыхивали, гасли и снова вспыхивали тысячи золотых звёздочек, закручивались в кольца целые галактики. Они словно выплывали из бездны, поднимаясь к отполированным граням, чтобы, ярко вспыхнув, сразу же и погаснуть, а за ними следом поднимались другие — и так без конца и края.