Три грани рока - [34]

Погрузившись в свои переживания, Винстон даже пропустил момент, когда в таверне (последними из группы) появились Лаурэнэ и ее черноволосая подружка. Вначале она хотела расположиться на другом конце стола, и сердце Винстона сжалось от расстройства. Но подруга потянула Лаурэнэ в сторону, и они сели напротив юноши. Он только задумался, о чем бы заговорить с ними, а Ингвар уже начал перекидываться остротами и необидно подшучивать над девушками. В итоге Винстон решил в разговор пока не вступать. Краем уха он уловил, что спутницу Лаурэнэ зовут Кэмией, и пообещал себе хоть на этот раз запомнить ее имя.

Служанки подносили все новые подносы с изысканными блюдами и кувшины с вином, как холодным, так и горячим, пирушка шла своим чередом. Новоиспеченные студиозы сбрасывали напряжение безумного дня, заливая хмельным пережитый страх, делились первыми впечатлениями. Пропустив пару кубков вина, Винстон тоже расслабился и вступил в разговор. Один раз у него даже получилось удачно пошутить, и Лаурэнэ залилась звонким смехом. Внутренне юноша возликовал.

Когда очередь произносить здравницу дошла до него, Винстон, немного смущаясь, привстал, вспоминая заготовленные заранее слова.

— Знаете, то, что нас приняли в обучение, это только начало. Мы еще ничего не умеем и не знаем. Но нам дали возможность узнать и научиться. Так давайте выпьем за то, чтобы мы этой возможностью сумели хорошо распорядиться! — произнеся эти слова, Винстон осушил кубок и уселся на свое место.

— Хорошее пожелание, — улыбаясь, произнесла подруга Лаурэнэ.

— Спасибо, Кэмия, — с трудом ответил Винстон и закинул в рот обжаренный оливковом масле, смазанный медом и посыпанный маком шарик из белого хлеба. Выпитый разом кубок вина обжег горло, и теперь юноша спешил поскорее заесть гадкий привкус.

— Называй меня просто Кэми, мне так привычнее, — еще раз улыбнулась девушка.

Винстон ответил ей вежливым кивком и повернулся к Нойлю и Гиллиану, которые заспорили о политике, и юноша с интересом стал прислушиваться их разговору, ведь речь шла о его родной Гирской империи, а точнее, о ее императрице.

— Нет, я не спорю. Ты совершенно прав, что именно Элиссия вертит своим мужем, и определяет все, что творится у вас в стране! Об этом здесь у нас открыто говорят, — Нойль увлеченно вещал, размахивая руками и успевая периодически отхлебывать из кубка.

— Ну, так почему ты только что сказал, что не согласен с тем, что она плохая императрица? — мрачно спросил Гиллиан.

— А потому, что я не считаю то, что творится в вашей стране, неправильным курсом! — радостно провозгласил Нойль.

— А может, нам, жителям империи, виднее, чем тебе из своего Воздушного королевства? — Гиллиан не разделял восторга собеседника, обсуждаемая тема явно задела его за живое.

— Ты не прав, как раз со стороны виднее! Вот назови хотя бы пару ошибок императорской четы.

— Пару, говоришь? Да считай все их действия! Например, планы строительства новой столицы, безумные траты на всевозможные развлечения, как следствие всего этого — резко поднятые налоги, которые душат население! — Гиллиан все больше распалялся. — А чего стоит ее внешняя политика? Мы так скоро ввяжемся в несколько крупных войн!

— Ну ладно, давай возьмем перенос столицы на новое место. По мне так очень правильная мера. В новую столицу можно взять только тех, кто там действительно нужен. Если ее построить как надо, то она станет одним из красивейших городов, символом процветания империи, — Нойль торжествующее посмотрел на собеседника, которому, как ему казалось, он только что объяснил очевидное.

— Да какой символ процветания?! — Гиллиан схватился за голову. — Да нет никакого процветания, простые люди стонут под непомерными налогами, лучшую часть дворянства уничтожили или она пребывает в опале, армия разлагается! А новая столица так и останется на бумаге! Да и не сравниться ей по величию и красоте с Гиром!

— Ладно тебе, мелочи это все. Зато как лихо императрица и ее супруг с заговором трех герцогов расправилась! — мечтательно закатил глаза Нойль. — Повязали всех как курей, и пискнуть не успели!

— А ты уверен, что он вообще был, этот заговор? — потемнел лицом Гиллиан.

— А то как же? У нас говорили, что взятые живыми дворяне прилюдно и сознались! — удивился Нойль.

— Ага. Сознались. На плахе и после нескольких дней в пыточных застенках, — стиснул зубы Гиллиан.

— Да нет, я лично купца слыхал, который в столице был тогда. Солидный дядька, напрасно говорить не будет. Так он клялся, что они все целыми были, только вот двигались как-то странно — дергано, но это поди от пут, а не пыток.

— Темное дело с этим заговором, — упрямо нагнул голову Гиллин. — Ты только по слухам и судишь, а там многие хорошие люди голов лишились.

— Зато, пока суд да дело, и над чернокнижниками расправу учинили! — не сдавался Нойль.

— Это ты про кого? — опешил будущий маг.

— Так про графа этого ульдского, да его сынка, — победно улыбнулся Нойль.

— Хватит бабские сказки пересказывать! Ни граф, ни его сын чернокнижниками не были! — Гиллиан стукнул пудовым кулаком по столу. — Обычные дворяне, хоть и не люди, но честно служившие империи. Я с Ирси лично знаком, отличный веселый и добродушный парень, даром что ульд. Потенциал мага в нем был, вот и пошли всякие глупые слухи.