Три года революции и гражданской войны на Кубани - [138]

С нами Бог, разумейте языцы!

Деникина дракона объявляю вне закона…

На Колчаке мертва голова…

Публика ринулась кто куда. Макаренко, председатель, метнулся за кулисы…

Крикуна вывели, за сумасшедшего сочли. Но очень подозрительна была его центральная фраза…

Глава XXX

В ноябре 1919 года

Стороннее сообщение офицера-корниловца В. Ф. Подчасова

Весной 1926 года по рекомендации одного из моих друзей ко мне зашел некий В. Ф. Подчасов и рассказал, что он один из бывших корниловцев, пошел за своим вождем еще в конце Великой войны, вместе с другими вступил в ударный корниловский батальон, неоднократно в боях был ранен, лишь благодаря случайности остался в живых, избежал расстрела, в Крыму попал в плен к большевикам, каким-то чудом выкрутился от них. В эмиграции, как и большинство, работал на заводе Рено, состоял членом армейской организации корниловцев, но затем вышел из нее и заявлял… «хочется уехать в Россию»… Впечатление от него и его рассказов (он заходил ко мне несколько раз) внушало доверие к нему и к его воспоминаниям. Правда, в попытках давать общие объяснения уклонов политики «верхов эмиграции» проглядывало немало поверхностной отсебятины.

Фактическая сторона печальной эпопеи Подчасовым изложена, по-видимому, с соблюдением реальности. Привожу здесь основную часть его рассказа:

«Когда из Парижа в Екатеринодар вернулся Калабухов для доклада раде о работе ее делегации за границей, то генерал Деникин дал приказ атаманам казачьих войск – Дона, Кубани и Терека, всем губернаторам и главнокомандующим областей вооруженных сил юга России: „В случае появления на этих территориях Быча, Калабухова, Савицкого, Намитокова – немедленно их арестовать и предать военно-полевому суду по обвинению в государственной измене“»…

Кубанский атаман Филимонов и председатель правительства Курганский ответили Деникину, что из названых лиц на территории Кубани находится Калабухов, что аресту и преданию военно-полевому суду, как член рады, он не подлежит без согласия самой рады. Деникин приказ повторил. Филимонов ответил, что у него нет сил приказ привести в исполнение. Тогда Деникин объявил всю территорию Кубани тыловым районом Кавказской армии и назначил командующим тыла, т. е. территорией Кубани, генерала Покровского специально для того, чтобы привести приказ в исполнение.

«До назначения генерала Покровского, – отмечает Подчасов, – я подчинялся непосредственно коменданту города Екатеринодара, а с назначением генерала Покровского был подчинен, вместе с 15-ю офицерами команды, непосредственно ему. Мне было предложено следить за зданием Зимнего театра Черачева, где происходили беспрерывно ночные заседания Кубанской рады… В течение двух ночей мне спать не приходилось… Часто в автомобиле с потушенными фонарями сопровождал машины, развозившие известных членов рады».

Наконец, 6 ноября генерал Покровский решил произвести «операцию» над радой, и оказался знающим дело хирургом. Дело в том, что в самом гарнизоне Екатеринодара войска были ненадежны: технический полк, учебный батальон, учебно-кадровая батарея были на стороне рады. Настроение ближайших к Екатеринодару станиц также было на стороне и в защиту рады… Надежными частями гарнизона были Кубанское Софийское военное училище и самая верная идее Добровольческой армии – Единая Великая Неделимая Россия – моя команда, которая к этому дню имела более ста офицеров.

И вот генерал Покровский, как командующий, назначает на 6 ноября парад (смотр войскам) Екатеринодарского гарнизона. Нужно сказать, что 4 и 5 ноября в срочном порядке были выделены и отправлены на фронт маршевые роты из неблагонадежных. А Кубанская рада 4, 5 и 6 ноября все заседала, охраняемая, однако, довольно сильным своим караулом.

На парад войска были выведены в особом заранее определенном порядке: на правом фланге по Красной улице стоял конвой Покровского (против собора), затем Кубанское военное училище, против театра, где заседала рада, были выстроены юнкера и моя команда с пулеметами, потом части, вызванные из станицы Пашковской, а на левом фланге, далеко от театра, за Дмитриевской улицей стояли неблагонадежные кубанцы… Мы получили приказание окружить театр. Полковник К. вошел в театр, вызвал товарища председателя рады Роговца и от имени генерала Покровского предложил ему – во избежание кровопролития – отдать приказание караулу, охранявшему раду, сойти со всех постов.

Роговец побледнел и приказал начальнику караула, подчинявшемуся только ему, снять посты. Потом ему, как исполняющему обязанности председателя рады, был представлен список членов рады, которые должны быть выданы радой для суда над ними… И вот выходят члены рады… Испуганные лица, непонимающие глаза… Но главного виновника, Калабухова, в здании рады не было. Он был вызван атаманом Филимоновым к себе во дворец и там арестован. («Я видел эту записку Филимонова, записку, вызвавшую Калабухова… насмерть»… Это личный атаманский бланк. Рукою Филимонова на бланке было написано: «Многоуважаемый Алексей Иванович! Прошу Вас немедленно, по очень важному делу, прийти ко мне во дворец»… И подпись: «Уважающий Вас, А. Филимонов»…)