Три этажа - [60]

●

Захваченный своим монологом, Авнер Ашдот не заметил, что у меня испортилось настроение. По тону его голоса я поняла, что он приближается к ключевому эпизоду.

– Потом, – продолжил он, – она настроила против меня Асю. Она в подробностях описала ей все мерзости, какими я занимался, и с тех пор дочь со мной порвала. Перед смертью ее мать успела со мной помириться. В последние месяцы ее болезни я не отходил от ее постели. Но дочь так меня и не простила. Правда, мы иногда видимся, но между нами – Берлинская стена. Между мной и моим ребенком, над которым я трясся больше двадцати лет…

– Кроме тех периодов, когда вы… были в отъезде. – Я чувствовала, что обязана сделать это уточнение.

– Верно. Ася говорит то же самое. Что на самом деле меня никогда не бывало дома. Что она никогда не могла на меня положиться. Что ей не нужен был отец, который рассказывает ей на ночь сказки. Ей нужен был отец, который был бы рядом. Просто был бы рядом.

«И она права, – подумала я, но тут же осеклась: – Какая, в конце концов, разница, кто прав? Мы ведь не в суде. И никто не требует от меня приговора».

– Короче говоря, – заключил Авнер Ашдот, – теперь я стараюсь ради нее. Все, что я делаю, я делаю ради нее. И эта затея с жильем для молодежи – это тоже ради нее. Чтобы она знала, что ее отец способен и на добрые дела. Это ужасно – знать, что между тобой и твоим ребенком зияет пропасть. С этим нельзя мириться…

Он сказал это, как бы подводя итог, а затем допил вино и уставился в пустой бокал. Но вдруг поднял на меня глаза, словно желая пронзить меня взглядом. Я поспешила отвести глаза в сторону. В голове все еще звучали его слова: «Это ужасно – знать, что между тобой и твоим ребенком зияет пропасть. С этим нельзя мириться…» Нет, не может быть… Откуда ему знать?..

При мысли о том, что ему известно про Адара, у меня по спине побежали мурашки, и я поняла, что должна немедленно сменить тему разговора. «Так что же насчет квартиры, господин Ашдот?» – спросила я. Но не сумела совладать с собственным предательски дрогнувшим голосом.

●

Авнер Ашдот взял ручку и лист бумаги и написал несколько цифр.

– Итак. Первое: я покупаю вашу квартиру. Второе: на эти деньги вы приобретаете ту симпатичную квартиру, которую мы с вами только что смотрели. И третье: на разницу вы делаете в ванной ремонт, чтобы она стала такой же, как моя.

Он протянул мне листок. Я взяла его и, даже не взглянув на написанное, сказала:

– Должна подчеркнуть, что вопрос с подселением молодого жильца имеет для меня большое значение. – Для меня тоже, – ответил Авнер Ашдот. – Как только подпишем договор, начнем вместе искать подходящую кандидатуру.

Я объяснила, что эти молодые ребята с бульвара… всколыхнули мое воображение. Мне захотелось чем-нибудь им помочь.

– Прекрасно вас понимаю, Двора, – сказал Авнер Ашдот.

Я так и не поняла, чего в его голосе больше: почтения или насмешки. Возвращая ему листок, я спросила:

– Полагаю, вам причитаются комиссионные за посредничество?

– Нет, – с улыбкой ответил он.

– Нет?

– Нет. Вместо комиссионных я хочу вас кое о чем попросить.

(Честно говоря, я подумала, что его просьба будет носить сексуальный характер. Его манера целовать мне руку. Его комплименты моему внешнему виду, когда я садилась к нему в машину. Его упорное желание меня подпоить. Его попытки ненароком заглянуть в вырез моего платья. Его преувеличенная откровенность. Все вроде бы указывало на это. Я уже подготовилась к категорическому отказу. Не то чтобы я была против физического контакта. Честно говоря, долгое и теплое объятие Хани пробудило во мне жажду ласки. Но мне не нравится, когда секс становится частью сделки. Это для меня неприемлемо.)

Авнер Ашдот встал со стула и принялся мерить комнату шагами. Мелкими и осторожными. Подошел к окну и приоткрыл его, как будто собирался выкурить сигарету, выпуская дым наружу. На долю секунды коснулся правой рукой кармана рубашки, где мужчины носят пачку сигарет, но тут же уронил руку.

Я вдруг вспомнила, что точно так же делал Адар, когда бросил курить.

●

– Я хочу, чтобы вы съездили со мной в одно место, – наконец сказал он.

Его взгляд по-прежнему был устремлен на улицу. – Съездить с вами?

– Это можно назвать экскурсией.

Он повернулся ко мне.

– Но куда?

– Не могу сказать. Допустим, это часть сделки.

– И надолго эта экскурсия?

– Меньше трех часов. Спасибо новой дороге.

– И когда выезжаем?

Он посмотрел на часы:

– Сейчас.

Я тоже посмотрела на часы:

– Сейчас я не могу. Я договорилась встретиться с активистами протеста. Они меня ждут.

– Тогда завтра. Но не позже.

– Что за спешка?

– Есть спешка, Двора, вы уж мне поверьте.

– Мне нужно подумать.

– Хорошо, думайте. Но не очень долго.

– Знаете что? – улыбнулась я. – Лучше всего мне думается в ванне.

●

Все время нашего разговора с Авнером Ашдотом меня так и тянуло к его ванной. Если бы меня снимали на камеру, никто ни о чем не заподозрил бы. Я не косила глазом в ее сторону. Ни на градус не поворачивала к ней колени. Я всем своим существом стремилась к наслаждению, но внешне это никак не проявлялось.

Я сама удивилась легкости, с какой у меня вырвались эти слова.