Три доллара и шесть нулей - [6]

Пащенко пришел тяжелый, словно слон, потерявший надежду найти воду после долгого перехода. Зная о том, что в пятистах километрах есть река, слоны, теряя последние силы, движутся туда, сжигая топливо до последней капли. А когда приходят к реке, то видят, что она пересохла. Точно такое же впечатление о себе принес Пащенко. Завидев Антона, он вяло махнул ему рукой, подошел к барной стойке, купил пачку сигарет и только потом оказался рядом с Антоном. Спрашивать, что случилось, судья не стал. Если Пащенко до сих пор, уже прикурив сигарету, ничего не сказал, значит, так нужно.

Несмотря на постоянно бравый, безукоризненный внешний вид, сегодня Вадим был слегка помят и даже несколько растерян. Такое с прокурором происходило лишь тогда, когда происходило нечто, что было выше его понимания.

– У меня через три дня отпуск, – как бы невзначай бросил Струге. – Знаешь, на Белом озере сейчас карась пошел такой крупный... Я уже удочку присмотрел. Неужели они, удочки, действительно так хороши, что за них три тысячи просят?

Удар был рассчитан наверняка, ибо Струге знал точно – Пащенко знает все виды удилищ и воблеров наизусть. То время, которое у прокурора оставалось после работы и общения с судьей, а при таком раскладе его оставалось совсем мало, он тратил на рыбу. Причем не на минтая или семгу, которую гораздо выгоднее было бы, не выезжая за пределы города, приобрести в ближайшем супермаркете, а на пустяковых, но живых карасей, язей и окуней. Однако на этот раз стрела, пущенная наверняка, сбилась с курса и исчезла из поля зрения.

– Я так плох? – полюбопытствовал Вадим.

– Ну, не так, чтобы говорить об этом безапелляционно, – возразил Антон. – Но уединение тебе бы не помешало. Хочешь, съездим? Я уговорю Сашу, она расстегнет на мне наручники, и мы заночуем на Белом. А одиночество тебе, на мой взгляд, на самом деле не помешало бы. Мы расплывемся на разные концы озера и уединимся лишь за тройной ухой поближе к вечеру. Так как?

Прокурор пожевал губами и рассеянно, то есть мимо пепельницы, стряхнул пепел. Однако этого он, казалось, даже не заметил.

– Уединение нужно искать не на природе, а в больших городах. Там до тебя никому нет дела. За два часа пребывания в деревне к тебе подойдут минимум трое и справятся, к кому ты приехал. И выглядеть это будет столь же навязчиво, как и домогательство мошкары на озере. Я хочу в Москву, однако последние события говорят о том, что в ближайшее время я там не окажусь ни в качестве работника, ни в качестве туриста.

Струге поморщился и растер лицо руками. В Москву он не хотел, однако хорошо понимал Пащенко. Точнее, он хорошо понимал, что такое усталость, уничтожающая все желания и оставляющая человека на пороге полного безразличия. Пащенко не хочет на рыбалку, не хочет и в деревню. Не желает оставаться в городе и при этом уверен, что никогда не окажется там, куда хочет попасть. Невыветриваемая усталость, переходящая в безнадегу...

– Что произошло, прокурор?

Махнув бармену, чтобы тот принес пару пива, Пащенко опять вооружился сигаретой и поведал странную историю. Сегодня утром в гостинице «Альбатрос» случилось небольшое событие, которого ранее в данном учреждении соцкультбыта не происходило. Немецкий гражданин, приехавший в Тернов подписывать контракт на организацию в городе сети ресторанов быстрого питания, был обнаружен в одном из гостиничных номеров мертвым. Все признаки указывали на то, что гражданин из Потсдама умирать по собственному желанию в ближайшее время не собирался. Он прибыл в Тернов поездом из столицы, куда, в свою очередь, прилетел из Берлина. С собой у него был большой чемодан со сменой вещей, указывающих на намерение задержаться в России минимум на месяц.

– Зачем везти с собой, зная, что ты через пару-тройку дней вернешься обратно, шесть рубашек, два костюма и пять смен белья? – резюмировал свой рассказ Пащенко. – Записная книжка, тетрадка – это понятно. Но зачем везти фотографии жены и упаковку таблеток париет от язвы, которые принимаются однократно в течение дня?

– Может, он из тех, кто все свое возит с собой?

– Это человек-то по имени Франк Бауэр? Он же не цыган, Струге! Немец на месяц вперед рассчитает, сколько нужно взять в поездку денег, сколько капель валерианки и какой толщины книжку, чтобы в минуты приземления в Берлине перевернуть последнюю страницу. Он ехал в Тернов, рассчитывая пробыть тут минимум месяц.

– А почему у тебя голова болит, Пащенко? – спросил, точно зная ответ, Струге. В минуты усталости, в которых сейчас пребывал Вадим, человеку нужно задавать вопросы, которые не будут заставлять его напрягаться, вопросы, на которые у него всегда готов ответ. Ставя человека перед неразрешимыми проблемами в момент сомнений, можно перестараться и заставить его обмякнуть окончательно. – «Альбатрос» с прилегающими к нему территориями – подследственность районной прокуратуры. Ну, учитывая легкую политическую окраску произошедшего – областной. А ты-то чего напрягаешься?

– Да гостиница эта, будь она проклята! – вскипел прокурор. – Чтоб она рухнула на свою подземную стоянку! Висит на моей шее, как мельничный жернов!.. Сколько раз прокурору говорил – сними ты с меня этот крест! Почему транспортная прокуратура должна заниматься преступлениями, совершенными на территории районной прокуратуры?! Почему вокзал, который на железной дороге стоит, относится к территории прокуратуры Центрального района, а гостиница, которая находится гораздо дальше от железнодорожных путей, – в ведении транспортной прокуратуры! Где логика?