Три доллара и шесть нулей - [7]

– Нет логики, – признал Струге, понимая, что при таком развитии событий это лучший ответ.

– А прокурор области велел взять дело под свой контроль и заниматься с его следственной группой. Идиотизм, конечно, налицо, однако если учесть, что меня уже второй месяц сватают в область...

– Тебя просят в областную прокуратуру? – удивился Антон. – А почему я об этом ничего не знаю? И как обзывается вакансия, на которую тебя призывают?

– Заместителем она обзывается... – Вадим растер лицо. – А что толку об этом говорить, если все вилами на воде писано? Сегодня сватают. Завтра разведут. Послезавтра забудут. Тут немец этот еще, со своим контрактом...

– Банальное ограбление отрабатывал?

– А что тут отрабатывать? – Дождавшись бармена, Вадим принял с подноса два бокала и разместил на столе. – Чемодан распахнут, вещи выброшены. На трупе костюм, у которого вывернуты все карманы. Постель перевернута, шкаф распахнут... Портмоне пустое, рядом валяется, денег нет, пол номера щедро посыпан деловыми бумагами из папки.

– А к кому он так рвался в Тернов, чтобы подписать контракт?

Антон ожидал услышать неразборчивую кашу из предположений и междометий, равнозначную устойчивому словосочетанию «предстоит выяснить», однако, вопреки ожиданиям, Пащенко оторвался от бокала и как на духу выдал:

– Мариноха Леонид Алексеевич, бизнесмен средней руки, начинающий вползать в крупный бизнес путем строительства в Тернове сети автозаправок и гаштетов.

– Чего??

– Автозаправок.

– Это я понял. И еще чего?

– Гаштетов. Это такие легкие кабачки в Германии.

– Парня нужно порасспрашивать. – Пиво оказалось свежим, но не того сорта. Почувствовав разочарование, Струге догадался, что его настроение портится. В дурном расположении духа во всем лучшем он всегда безошибочно определял недостатки. – Быть может, именно подписание контракта, а точнее, обговаривание его условий могло послужить следствием такого недоразумения, как выстрел компаньону в лоб.

– Исключено, – отрезал прокурор. – У Маринохи железное алиби. В момент убийства этого Бауэра он находился с ментом из ГУВД.

– Даже так? – рассмеялся судья. – Нет алиби железнее на свете, чем быть в момент убийства на примете?

Пащенко поморщился. Два глотка пенистого пива оказали на него удручающее действие.

– Видишь ли, в чем дело... Мариноха встретил Бауэра, а тот сделал то же, что сделал ты. Он обратил внимание на то, что флаг на мэрии полощется не по теме. И сказал об этом вслух. А наш старательный бизнесмен отправился искать правду. Нашел он ее в ГУВД, в лице опера, занимающегося угонами, по фамилии Эйхель. Все время, вплоть до гостиницы, он был с ним. Выходит, Мариноха тут не при делах. Да и зачем ему убивать человека, который приехал его обогатить?

– Экспертиза показывает, что Мариноха не мог убить немца ни до встречи с ментом, ни после? – безошибочно предположил Струге. Было бы глупо надеяться на то, что Пащенко, заводя этот разговор, это не установил.

– Да. В Бауэра выстрелили в период с одиннадцати до двенадцати часов, а Мариноха не выходил из поля зрения Эйхеля с десяти до четырнадцати. Такие дела...

Никто из служащих гостиницы ничего, конечно, не видел и не слышал.

– Ты представь, Струге, какой неслыханный маразм получается! Двое пьяных слесарей повесили флаг вверх ногами, а виновным оказался я! Не окажись Мариноха таким настойчивым, он приехал бы к Бауэру еще в одиннадцать. Они собирались пообедать и сходить в баню. – По всему было видно – еще немного, и в смерти немца Пащенко начнет обвинять самого себя. – Кому сказать, что смерть подданного Германии произошла по причине незнания гражданами России расцветки флага своей страны, – засмеют. А ничего смешного нет.

– Ладно, не напрягайся, – успокоил друга Струге и надел темные очки. – Немца убили, потому что хотели убить. И это все равно случилось бы. Так что слесари тут не при делах. Разница лишь в том, что тебе теперь доподлинно известно, что его компаньон этого не делал. Это уже немало. Одним словом, собирайся и пошли. Сейчас Сашка домой придет, и будет очень удивлена фактом того, что мой портфель уже дома, а я до дома еще не дошел. Через три дня у меня отпуск. А это тоже немало. Если Сашка не утащит сразу к матери... Да, кстати, коль скоро заговорили о родственниках! В Германию о смерти Бауэра уже сообщили?

– Сообщили. – Прокурор произнес это таким тоном, что Струге догадался – была бы воля Пащенко – закопали бы по-тихому...

Глава 2 Март 2003 года...

Николай Иванович Полетаев принадлежал к той категории людей от бизнеса, которые в этой жизни уже состоялись. Состоялись, как счета в банках, как успевший осесть после строительства и прочно укрепить свой фундамент его трехэтажный особняк на окраине города, и все прочее, что является непременными атрибутами преуспевающей жизни. Таких людей, как Николай Иванович, редко мучит бессонница, и не потому, что он уплатил все налоги, а по другой причине. Не опасаясь пагубных последствий, он волочил за собой длинный хвост своих жиганских связей. Полетаев имел в миру прозвище Пролет, хотя в том кругу, в котором он вращался, более уместно употребить слово не «прозвище», а «погоняло».