Три дочери Евы - [118]

Шрифт
Интервал

* * *

В четверг вечером Пери вернулась в Джерико и увидела, что Мона и Ширин молча сидят перед телевизором и смотрят какой-то жуткий репортаж. Камера рывками поворачивалась на завывания сирен, в кадр попадало битое стекло и разлитая кровь. Оказалось, одна из синагог в Тунисе была атакована террористами. Перед зданием взорвалась фура, груженная взрывчаткой и баллонами с природным газом; погибло девятнадцать человек.

Не мигая глядя в экран, Мона шептала слова молитвы:

– Господи! Прошу тебя, пусть тот, кто сделал это, будет не мусульманин!

– Бог тебя не слышит, – сказала Ширин.

Мона смерила ее ледяным взглядом.

– Ты что, смеешься надо мной? – чуть помедлив, сухо спросила она.

– Я смеюсь над абсурдностью твоей просьбы, – ответила Ширин. – Неужели ты и вправду надеешься изменить факты своими истовыми молитвами? Что случилось, то случилось.

Обоюдная неприязнь набирала силу с каждой минутой. Ссора, случившаяся в тот вечер, заткнула за пояс все предыдущие.

Не поужинав, Пери ушла в свою комнату. Рухнула на кровать, зажала уши, чтобы не слышать бушевавшей внизу бури.

Ей очень хотелось верить, что завтра утром им будет стыдно за то, что они наговорили друг другу. Но скорее всего, они забудут об этом до следующей ссоры. И только она будет держать в памяти каждое слово, каждый жест, каждую язвительную усмешку. С самого детства она, как прилежный архивист, хранила все тягостные воспоминания. Она считала это своим долгом, обязанностью, которой надо оставаться верной до конца, хотя и чувствовала, что когда-нибудь это бремя станет для нее непосильным.

Когда Пери была маленькой, она понимала язык ветра, умела читать тайные знаки на полускошенных полях или опавшем цвете белой акации, слышала музыку в шуме льющейся из крана воды. Она не сомневалась, что когда-нибудь сможет увидеть Бога, если очень постарается. Однажды, идя по улице с матерью, она увидела мертвого ежа, раздавленного машиной. Пери сказала, что хочет помолиться за упокой его души, но мать ей не позволила. Рай невелик и предназначен лишь для избранных, заявила Сельма. Животным там не место.

– А кто еще не попадет в рай? – спросила Пери.

– Грешники, злодеи, те, кто отказывается от нашей веры и сворачивает с истинного пути… А еще самоубийцы. Их не удостаивают даже погребальной молитвы.

Как и ежей, очевидно. Его просто швырнули в мусорный бак. Ночью Пери тихонько выскользнула из дому и вытащила труп зверька из вонючего контейнера. Перчаток она не нашла и, коснувшись колючего тельца голыми руками, содрогнулась, словно от мертвого ежа исходило нечто, вошедшее в нее. Руками Пери вырыла ямку, закопала в нее ежа, а вместо памятника положила на могилу деревянную линейку. Потом прочла молитву. После этого случая похороны стали ее любимой игрой. Она хоронила мертвых пчел и увядшие лепестки, бабочек с оторванными крыльями и сломанные игрушки, которые уже нельзя было починить. Тех, кого не пустят в рай.

Подрастая, Пери научилась подавлять все свои странности одну за другой. Под влиянием семьи, школы и общества ее непохожесть на остальных постепенно покрывалась серой пылью ординарности. Лишь Дитя Тумана избежало этой участи. Однако в глубине души Пери всегда знала, что она «другая». А еще она знала, что никто не должен об этом догадаться. Она прилагала так много усилий, чтобы казаться обычной, что зачастую ни на что другое у нее просто не оставалось сил, и ее охватывало ощущение бессмысленности, с которым невозможно бороться. Она даже не заметила, когда одиночество перестало быть для нее добровольным выбором и превратилось в проклятие. Пустота в ее душе стала такой глубокой и такой неизменной, что ее можно сравнить только с отсутствием Бога. Да, наверное, так оно и было. Она несла в себе отсутствие Бога. Неудивительно, что эта ноша была так тяжела.

Пешка

Оксфорд, 2002 год


Пери катила на велосипеде по Рэдклифф-сквер. На плече у нее висела сумка с книгами и кистью винограда, припасенной после ланча. Напротив Ротонды Рэдклиффа она заметила Троя. Он сидел на скамейке в окружении компании друзей и что-то увлеченно рассказывал. Увидев Пери, он встал и направился к ней:

– Привет, Пери. По-прежнему читаешь по указке Азура?

– А ты… по-прежнему шпионишь за ним?

Ухмылку, скользнувшую по его губам, можно было расценивать как утвердительный ответ.

– Этого человека нельзя допускать к преподаванию в приличных местах. На студентов он плевать хотел. Его волнует только собственное эго.

– А студенты его любят.

– Ага, конечно. Особенно студентки. Твоя подружка, например. Ширин. – Произнося ее имя, он как-то странно дернул головой.

– При чем тут Ширин? – спросила Пери, ковыряя носком туфли гравий на дорожке.

– Да брось, будто ты не знаешь. – Он внимательно посмотрел на нее. – Мне что, прояснить?

– Что прояснить?

– У Азура роман с Ширин, – сказал Трой, глаза его блеснули.

Между ними повисло молчание, хотя и ненадолго.

– Но ведь она же его студентка… – только и смогла выговорить Пери.

– Ей так нравились его семинары, что она не хотела расставаться с ним даже ночью! – выпалил Трой. – Бьюсь об заклад, они и в постели обсуждали ее рефераты, делали пометки на полях.


Еще от автора Элиф Шафак
Честь

Турецкая писательница Элиф Шафак получила международное признание трогательными романами о любви и непонимании, в которых сплелись воедино мотивы Востока и Запада. Две сестры-близнеца родились в селе на границе Турции и Сирии, где девушек ценят за чистоту и послушание, где неподобающее поведение женщин может послужить поводом для убийства во имя чести. Ведь честь зачастую – это единственное, что осталось у мужчины-бедняка. Одна из сестер – Джамиля – становится местной повитухой, а вторая – Пимби – выходит замуж и уезжает с мужем в Лондон.


Сорок правил любви

До сорока лет жизнь Эллы Рубинштейн протекала мирно и размеренно. Образцовая хозяйка, прекрасная мать и верная жена, она и предположить не могла, что принесет ей знакомство с рукописью никому не известного автора. Читая «Сладостное богохульство», Элла перестает понимать, где находится — в небольшом американском городке в двадцать первом веке или в тринадцатом столетии в Малой Азии? С таинственным автором романа она переписывается или же с самим Шамсом из Тебриза, знаменитым и загадочным странствующим дервишем? Любовь врывается в ее сердце, полностью переворачивая привычную и такую милую ей жизнь…


Стамбульский бастард

Роман «Стамбульский бастард» представляет историю двух семей, турецкой и армянской, разделенных драматическими событиями на их родине в начале двадцатого века. Никто из членов этих больших семей даже не подозревает, что трагедия прошлого тесно связала их невидимыми нитями. Но вот в Стамбул из Сан-Франциско приезжает американка армянского происхождения Армануш, которая хочет распутать клубок семейных тайн и разобраться в себе. В Стамбуле она останавливается у турецких родственников отчима, где знакомится со своей сверстницей – девятнадцатилетней Асией.


Остров пропавших деревьев

Кипр. 1974 год. Пара юных влюбленных, грек Костас и турчанка Дефне, тайно встречаются в романтической таверне под сенью старого фигового дерева, растущего прямо в зале. Дерево это становится свидетелем трагических событий, расколовших пополам некогда мирный прекрасный остров, исковеркавших судьбы его обитателей и, казалось, навсегда разлучивших Костаса и Дефне… Лондон. Конец 2010-х годов. В саду дома, где с Костасом живет его шестнадцатилетняя дочь Ада, растет молодое фиговое дерево. Для Ады это единственное связующее звено с островом, где она никогда не была, и с драматической историей ее семьи, которая, подобно дереву, уходит корнями в далекое прошлое… «Остров пропавших деревьев» – трогательная, романтическая история любви на фоне междоусобиц и ужасов гражданской войны. Впервые на русском языке!


Ученик архитектора

XVI век. Османская империя. Эпоха Сулеймана Великолепного.Волею судьбы двенадцатилетний Джахан и его подопечный, белый слоненок по кличке Чота, оказываются в Стамбуле, при дворе могущественного султана. Здесь Джахану суждено пережить множество удивительных приключений, обрести друзей, встретить любовь и стать учеником выдающегося зодчего – архитектора Синана.Удивительный рассказ о свободе творчества, о схватке между наукой и фанатизмом, о столкновении любви и верности с грубой силой…Впервые на русском языке!


10 минут 38 секунд в этом странном мире

Текила Лейла была убита. Ее сердце уже перестало биться, но в течение 10 минут 38 секунд ее мозг все еще активен. И за эти краткие минуты Лейла вспоминает свою жизнь и друзей, таких же изгоев, как она. Ее детство прошло в провинции в глубоко религиозной семье с деспотичным отцом, слепо следующим законам Корана. Не выдержав диктата отца, Лейла убегает из дому в Стамбул, где оказывается втянутой в секс-индустрию. Несмотря на жестокость, царящую в мире торговли женским телом, Лейле придется через многое пройти и многое вынести, но ей удастся сохранить главное – свою душевную чистоту… Впервые на русском языке!


Рекомендуем почитать
Рыжик

Десять лет назад украинские врачи вынесли Юле приговор: к своему восемнадцатому дню рождения она должна умереть. Эта книга – своеобразный дневник-исповедь, где каждая строчка – не воображение автора, а события из ее жизни. История Юли приводит нас к тем дням, когда ей казалось – ничего не изменить, когда она не узнавала свое лицо и тело, а рыжие волосы отражались в зеркале фиолетовыми, за одну ночь изменив цвет… С удивительной откровенностью и оптимизмом, который в таких обстоятельствах кажется невероятным, Юля рассказывает, как заново училась любить жизнь и наслаждаться ею, что становится самым важным, когда рождаешься во второй раз.


Философия пожизненного узника. Исповедь, произнесённая на кладбище Духа

Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.


Колка дров: двое умных и двое дураков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Свет, который мы потеряли

Люси и Гейб познакомились на последнем курсе учебы в Колумбийском университете 11 сентября 2001 года. Этот роковой день навсегда изменит их жизнь. И Люси, и Гейб хотят сделать в жизни что-нибудь значительное, важное. Гейб мечтает стать фотожурналистом, а Люси – делать передачи для детей на телевидении. Через год они встречаются снова и понимают, что безумно любят друг друга. Возможно, они найдут смысл жизни друг в друге. Однако ни один не хочет поступиться своей карьерой. Гейб отправляется на Ближний Восток делать фоторепортажи из горячих точек, а Люси остается в Нью-Йорке.


Земные заботы

Три женщины-писательницы из трех скандинавских стран рассказывают о судьбах своих соотечественниц и современниц. О кульминационном моменте в жизни женщины — рождении ребенка — говорится в романе Деи Триер Мёрк «Зимние дети». Мари Осмундсен в «Благих делах» повествует о проблемах совсем молодой женщины, едва вступившей в жизнь. Героиня Герды Антти («Земные заботы»), умудренная опытом мать и бабушка, философски осмысляет окружающий мир. Прочитав эту книгу, наши читательницы, да и читатели тоже, узнают много нового для себя о повседневной жизни наших «образцовых» северных соседей и, кроме того, убедятся, что их «там» и нас «здесь» часто волнуют одинаковые проблемы.


Еще одни невероятные истории

Роальд Даль — выдающийся мастер черного юмора и один из лучших рассказчиков нашего времени, адепт воинствующей чистоплотности и нежного человеконенавистничества; как великий гроссмейстер, он ведет свои эстетически безупречные партии от, казалось бы, безмятежного дебюта к убийственно парадоксальному финалу. Именно он придумал гремлинов и Чарли с Шоколадной фабрикой. Даль и сам очень колоритная личность; его творчество невозможно описать в нескольких словах. «Более всего это похоже на пелевинские рассказы: полудетектив, полушутка — на грани фантастики… Еще приходит в голову Эдгар По, премии имени которого не раз получал Роальд Даль» (Лев Данилкин, «Афиша»)