Три дочери Евы - [11]
– Зачем ты читаешь всю эту муру? – Полицейский схватил одну из книг – «Поцелуй женщины-паука» – и потряс ею в воздухе. – Ты турок, мусульманин. Твой отец – турок и мусульманин. Твоя мать – турчанка и мусульманка. За тобой стоят поколения предков. Что для тебя может значить вся эта иностранщина?
Умут молчал, глядя на свои босые ноги. Его ровные, круглые пальцы прижимались друг к другу, словно ища защиты.
– Если у этих чертовых западников есть проблемы, нас они не касаются! – продолжал полицейский. – В нашей стране все живут счастливо. У нас нет никаких общественных классов. Мы даже не знаем, что это такое. Ты слышал когда-нибудь, чтобы кто-то спрашивал: «Эй, а ты к какому классу принадлежишь?» Конечно нет! Мы все турки и все мусульмане. Это нас объединяет. Общая религия, общая национальность. Все общее. Что тут неясного? – Полицейский подошел к Умуту поближе и наклонил голову, словно обнюхивая его. – В этой стране было три военных переворота, чтобы наконец прекратилась вся эта хренотень, а теперь такие, как ты, снова мутят воду! Зря ты думаешь, что это сойдет тебе с рук. Твои книги – ложь, и ничего больше. Они написаны ядом! Скажи, ты отравился этим ядом? Отвечай! – (Умут молчал.) – Я задал тебе вопрос, придурок! – раздувая ноздри, заорал полицейский. – Отвечай, эти книги отравили тебя своим ядом?
– Нет, – едва слышно проронил Умут.
– А я думаю, что да, – покачал головой полицейский. – Вид у тебя точно как у отравленного.
Обыск продолжался. Полицейские перетрясли матрацы, вывернули наружу все содержимое шкафов и комодов, заглянули даже в дровяную печь. Они не пропускали ни одного закутка. Однако ничего достойного внимания найти не удавалось, и это усиливало их злость.
– Эти мерзавцы умеют прятать. Переворошите весь дом! – приказал старший.
Он курил одну сигарету за другой, стряхивая пепел на пол.
– Простите… но что именно вы ищете? – подал голос Менсур, вместе со всей семьей стоявший на другом конце комнаты. Растрепанный, в измятой полосатой пижаме, он выглядел жалким.
– А ты что, не знаешь? – рявкнул инспектор. – Когда найдем, я засуну это тебе в задницу!
Пери, поморщившись, сжала руку отца. Но взгляд ее был неотрывно прикован к брату. С замиранием сердца она смотрела, как все больше бледнеет его лицо.
Полицейские перевернули с ног на голову все остальные комнаты, ванную, туалет, кладовку, где стояли банки с маринованными огурцами и сушеной окрой. Из кухни доносился треск открываемых ящиков, звон посуды и столовых приборов. На полках, прежде содержавшихся в безупречном порядке, теперь царил хаос. Прошел час, а может, и больше. На свинцовом ночном небе блеснул робкий луч рассвета, похожий на первый младенческий зуб, просвечивающий сквозь десну.
– А вещи девчонки проверили? – спросил инспектор. Он швырнул окурок на пол и раздавил его каблуком. – Перетрясите все ее игрушки.
Сельма, не сводя глаз с ковра, который она чистила каждое утро, рискнула вмешаться.
– Произошла какая-то ошибка, эфенди. Мы уважаемая, религиозная семья.
Не удостоив ее даже взглядом, инспектор повернулся к Пери:
– Девочка, где твои игрушки? Покажи нам.
Пери посмотрела на него расширенными от удивления глазами. Почему все – и революционеры, и полицейские – интересуются ее игрушками, которых вовсе не так уж много?
– Не скажу, – заявила она.
Менсур, по-прежнему державший Пери за руку, притянул ее к себе и прошептал:
– Не спорь с ними. Пусть видят, что нам нечего скрывать. – Не обращаясь ни к кому конкретно, он произнес: – Игрушки хранятся в ящике под ее кроватью.
Через несколько минут, когда инспектор в сопровождении своих подчиненных вышел из ее комнаты, Пери поняла, что злорадное выражение его лица не предвещает ничего хорошего. На предмет, который он держал в руках, она поначалу не обратила внимания.
– Так-так… Ну и что вы на это скажете?
Раньше Пери видела пистолет только по телевизору. В отличие от телевизионных, этот выглядел совсем маленьким и безопасным. На мгновение ей даже показалось, что он сделан из шоколада.
– Лежал в кукольной колыбельке. Вместе с куклой! Ловко придумано!
– Клянусь святым Кораном, мы ничего об этом не знали! – дрожащим голосом проговорила Сельма.
– Конечно, женщина, ты ничего об этом не знала, – усмехнулся инспектор. – Зато твой сын хорошо знал.
– Это не мой, – пробормотал Умут, и на его щеках вспыхнули красные пятна. – Меня попросили подержать его у себя несколько дней. Завтра я должен вернуть его.
– Кому? Чей это пистолет? – спросил довольный инспектор.
Умут тяжело вздохнул и погрузился в молчание.
С улицы донесся крик муэдзина, взывающего с минарета ближайшей мечети:
– Нет Бога, кроме Аллаха. Молитва лучше сна.
– Все, поехали, – сказал инспектор. – Берите его.
Менсур, который при виде пистолета лишился дара речи, вышел из оцепенения и залепетал:
– Я уверен, все выяснится. Мой сын – хороший мальчик. Он никогда никому не причинял зла.
Инспектор, уже направлявшийся к дверям, резко повернулся:
– Всякий раз одно и то же. Сначала родители плохо смотрят за своими детьми и позволяют им водить дружбу с коммунистическими отморозками, а потом, когда детки вляпаются в дерьмо, начинают хныкать и причитать. И зачем только ты нарожал детей, если не умеешь их воспитывать, чертов недоумок?! Таких, как ты, следует кастрировать!
Турецкая писательница Элиф Шафак получила международное признание трогательными романами о любви и непонимании, в которых сплелись воедино мотивы Востока и Запада. Две сестры-близнеца родились в селе на границе Турции и Сирии, где девушек ценят за чистоту и послушание, где неподобающее поведение женщин может послужить поводом для убийства во имя чести. Ведь честь зачастую – это единственное, что осталось у мужчины-бедняка. Одна из сестер – Джамиля – становится местной повитухой, а вторая – Пимби – выходит замуж и уезжает с мужем в Лондон.
До сорока лет жизнь Эллы Рубинштейн протекала мирно и размеренно. Образцовая хозяйка, прекрасная мать и верная жена, она и предположить не могла, что принесет ей знакомство с рукописью никому не известного автора. Читая «Сладостное богохульство», Элла перестает понимать, где находится — в небольшом американском городке в двадцать первом веке или в тринадцатом столетии в Малой Азии? С таинственным автором романа она переписывается или же с самим Шамсом из Тебриза, знаменитым и загадочным странствующим дервишем? Любовь врывается в ее сердце, полностью переворачивая привычную и такую милую ей жизнь…
Роман «Стамбульский бастард» представляет историю двух семей, турецкой и армянской, разделенных драматическими событиями на их родине в начале двадцатого века. Никто из членов этих больших семей даже не подозревает, что трагедия прошлого тесно связала их невидимыми нитями. Но вот в Стамбул из Сан-Франциско приезжает американка армянского происхождения Армануш, которая хочет распутать клубок семейных тайн и разобраться в себе. В Стамбуле она останавливается у турецких родственников отчима, где знакомится со своей сверстницей – девятнадцатилетней Асией.
Кипр. 1974 год. Пара юных влюбленных, грек Костас и турчанка Дефне, тайно встречаются в романтической таверне под сенью старого фигового дерева, растущего прямо в зале. Дерево это становится свидетелем трагических событий, расколовших пополам некогда мирный прекрасный остров, исковеркавших судьбы его обитателей и, казалось, навсегда разлучивших Костаса и Дефне… Лондон. Конец 2010-х годов. В саду дома, где с Костасом живет его шестнадцатилетняя дочь Ада, растет молодое фиговое дерево. Для Ады это единственное связующее звено с островом, где она никогда не была, и с драматической историей ее семьи, которая, подобно дереву, уходит корнями в далекое прошлое… «Остров пропавших деревьев» – трогательная, романтическая история любви на фоне междоусобиц и ужасов гражданской войны. Впервые на русском языке!
XVI век. Османская империя. Эпоха Сулеймана Великолепного.Волею судьбы двенадцатилетний Джахан и его подопечный, белый слоненок по кличке Чота, оказываются в Стамбуле, при дворе могущественного султана. Здесь Джахану суждено пережить множество удивительных приключений, обрести друзей, встретить любовь и стать учеником выдающегося зодчего – архитектора Синана.Удивительный рассказ о свободе творчества, о схватке между наукой и фанатизмом, о столкновении любви и верности с грубой силой…Впервые на русском языке!
Текила Лейла была убита. Ее сердце уже перестало биться, но в течение 10 минут 38 секунд ее мозг все еще активен. И за эти краткие минуты Лейла вспоминает свою жизнь и друзей, таких же изгоев, как она. Ее детство прошло в провинции в глубоко религиозной семье с деспотичным отцом, слепо следующим законам Корана. Не выдержав диктата отца, Лейла убегает из дому в Стамбул, где оказывается втянутой в секс-индустрию. Несмотря на жестокость, царящую в мире торговли женским телом, Лейле придется через многое пройти и многое вынести, но ей удастся сохранить главное – свою душевную чистоту… Впервые на русском языке!
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.