Три дочери Евы - [10]
Бродяга протянул пакет одной из девочек, та схватила его трясущимися от радости руками. Несколько раз она шумно вдохнула. Другая девочка ждала своей очереди, нетерпеливо покусывая губу. Клей, неиссякаемый источник наслаждений для беспризорных детей и несовершеннолетних проституток, волшебный ковер, который, поднявшись над куполами и небоскребами, уносит их, легких, как перышки, в дальнее королевство, где нет ни боли, ни тюрем, ни сутенеров. В королевство, жителям которого неведом страх, ибо для страха нет причин. Они гуляют по садам этого Эдема, срывая с деревьев сочные плоды. Не зная ни голода, ни холода, они охотятся на драконов, насмехаются над великанами и запихивают вырвавшихся на свободу джиннов обратно в бутылки.
Но за удовольствия, как известно, приходится платить. Пары клея растворяют мембраны клеток мозга, разрушают нервную систему, печень и почки, превращая человека в жалкую развалину.
– Я сейчас позвоню в полицию! – услышала Пери свой голос, излишне громкий и резкий. Глупо, очень глупо, тут же оборвала она себя и добавила: – Моя дочь уже позвонила. Они будут здесь с минуты на минуту.
Бродяга поднялся на ноги. Движения его были нарочито медлительны, словно он давал ей время одуматься, а иначе придется пенять на саму себя.
Дети куда-то исчезли. Когда это произошло, Пери не заметила. В одном можно было не сомневаться: уйти им приказал нищий. Он, несомненно, был султаном городских задворок, императором свалок и выгребных ям, полновластным владельцем мусорных приисков. Не столько его лицо, сколько достоинство, с которым он держался, неожиданно напомнили ей одного человека из ее прошлого, о ком она запрещала себе думать и кого любила, как никого другого.
Пери с усилием оторвала взгляд от бродяги и посмотрела на снимок. Это была одна из немногих оксфордских фотографий, которые она хранила до сих пор, и единственная, где был запечатлен профессор Азур. Расстаться с ней она не могла.
Вновь взглянув на бродягу, она с содроганием увидела, что у того идет кровь из носа. Крупные, неестественно яркие капли падали ему на грудь. Он медленно шел к ней, словно не замечая этого. А когда перед ее глазами мелькнул холодный блеск стали, она закричала, не узнавая собственный голос.
Игрушка
Стамбул, 1980-е годы
Они пришли в пятницу ночью. Подобно совам, они ждали, пока вечер не накроет город черным покрывалом, и лишь тогда выходили на охоту. Мать Пери допоздна готовила запеченную ногу ягненка с листьями мяты, свое коронное блюдо, поэтому легла спать за полночь и стука в дверь не услышала. К тому времени, когда она проснулась, полицейские уже ворвались в дом и обыскивали комнату ее сыновей. После той кошмарной ночи Сельма, терзаемая чувством вины, стала мучиться бессонницей.
Хотя полицейские перерыли все вверх дном, по их поведению было ясно, что интересует их старший сын – Умут. Ему приказали стоять в углу, далеко от всех, и запретили даже переглядываться с родными. Семилетней Пери было ужасно жаль брата. Она никогда не говорила об этом вслух, но Умут был ее любимцем. Когда он улыбался, вокруг его золотисто-карих глаз собирались легкие морщинки, а высокий чистый лоб придавал лицу редко свойственную его годам мудрость. Как и Пери, Умут при малейшем смущении вспыхивал румянцем. Но, в отличие от нее, он всегда был в хорошем настроении, словно само имя, означающее «надежда», определило его характер. Несмотря на разницу в возрасте, Умут всегда уделял Пери много внимания, часами играл с ней, изображая то принца, похищенного врагами, то злобного колдуна, восседающего на вершине горы Каф, – в общем, все, что требовалось по сюжету очередной игры.
Поступив в университет, где он должен был получить специальность инженера-химика, Умут несколько отдалился от сестры. Он отрастил длинные усы, как у моржа, и развесил по стенам фотографии людей, которых Пери никогда не видела: какого-то седобородого старика, мужчины в круглых очках, с открытым лицом, и еще одного мужчины в черном берете, из-под которого выбивались буйные пряди волос. Был и портрет женщины с изящно заколотыми волосами, в белой шляпке. Когда Пери спросила, кто все эти люди, брат охотно объяснил:
– Это Маркс, рядом Антонио Грамши. А тот, что в берете, – камрад Че.
– А-а, – протянула Пери.
Имена не говорили ей ровным счетом ничего, но почтительность, звучавшая в голосе брата, невольно передалась и ей.
– А это? – указала она на фотографию женщины. – Кто она такая?
– Роза.
– Как бы я хотела, чтобы меня тоже звали Роза.
– Твое имя красивее, уж поверь мне, – улыбнулся Умут. – Но если хочешь, я буду называть тебя Роза-Пери. Может быть, ты тоже станешь революционеркой.
– А что такое революционерка?
Умут замешкался, подыскивая подходящее объяснение:
– Революционеры – это люди, которые хотят, чтобы у всех детей были игрушки, но ни у кого не было бы их слишком много.
– А-а, – вновь протянула Пери, на этот раз неуверенно. Первая часть такой программы ей нравилась, вторая – не очень.
– А слишком много – это сколько? – решила уточнить она.
В ответ Умут лишь расхохотался и погладил ее по голове.
И вот теперь Пери наблюдала, как полисмены срывают фотографии со стен. Потом они принялись за книжные полки. Все книги принадлежали Умуту. Хакан не был большим охотником до чтения. «Манифест Коммунистической партии» Карла Маркса, «Положение рабочего класса в Англии» Фридриха Энгельса, «Перманентная революция» Льва Троцкого, «Утопия» Томаса Мора, «Памяти Каталонии» Джорджа Оруэлла… Пролистав очередную книгу, полицейские разочарованно отбрасывали ее прочь. Судя по всему, они искали какие-то письма или заметки. Так ничего и не обнаружив, они все же заявили, что книги будут конфискованы.
Турецкая писательница Элиф Шафак получила международное признание трогательными романами о любви и непонимании, в которых сплелись воедино мотивы Востока и Запада. Две сестры-близнеца родились в селе на границе Турции и Сирии, где девушек ценят за чистоту и послушание, где неподобающее поведение женщин может послужить поводом для убийства во имя чести. Ведь честь зачастую – это единственное, что осталось у мужчины-бедняка. Одна из сестер – Джамиля – становится местной повитухой, а вторая – Пимби – выходит замуж и уезжает с мужем в Лондон.
До сорока лет жизнь Эллы Рубинштейн протекала мирно и размеренно. Образцовая хозяйка, прекрасная мать и верная жена, она и предположить не могла, что принесет ей знакомство с рукописью никому не известного автора. Читая «Сладостное богохульство», Элла перестает понимать, где находится — в небольшом американском городке в двадцать первом веке или в тринадцатом столетии в Малой Азии? С таинственным автором романа она переписывается или же с самим Шамсом из Тебриза, знаменитым и загадочным странствующим дервишем? Любовь врывается в ее сердце, полностью переворачивая привычную и такую милую ей жизнь…
Роман «Стамбульский бастард» представляет историю двух семей, турецкой и армянской, разделенных драматическими событиями на их родине в начале двадцатого века. Никто из членов этих больших семей даже не подозревает, что трагедия прошлого тесно связала их невидимыми нитями. Но вот в Стамбул из Сан-Франциско приезжает американка армянского происхождения Армануш, которая хочет распутать клубок семейных тайн и разобраться в себе. В Стамбуле она останавливается у турецких родственников отчима, где знакомится со своей сверстницей – девятнадцатилетней Асией.
Кипр. 1974 год. Пара юных влюбленных, грек Костас и турчанка Дефне, тайно встречаются в романтической таверне под сенью старого фигового дерева, растущего прямо в зале. Дерево это становится свидетелем трагических событий, расколовших пополам некогда мирный прекрасный остров, исковеркавших судьбы его обитателей и, казалось, навсегда разлучивших Костаса и Дефне… Лондон. Конец 2010-х годов. В саду дома, где с Костасом живет его шестнадцатилетняя дочь Ада, растет молодое фиговое дерево. Для Ады это единственное связующее звено с островом, где она никогда не была, и с драматической историей ее семьи, которая, подобно дереву, уходит корнями в далекое прошлое… «Остров пропавших деревьев» – трогательная, романтическая история любви на фоне междоусобиц и ужасов гражданской войны. Впервые на русском языке!
XVI век. Османская империя. Эпоха Сулеймана Великолепного.Волею судьбы двенадцатилетний Джахан и его подопечный, белый слоненок по кличке Чота, оказываются в Стамбуле, при дворе могущественного султана. Здесь Джахану суждено пережить множество удивительных приключений, обрести друзей, встретить любовь и стать учеником выдающегося зодчего – архитектора Синана.Удивительный рассказ о свободе творчества, о схватке между наукой и фанатизмом, о столкновении любви и верности с грубой силой…Впервые на русском языке!
Текила Лейла была убита. Ее сердце уже перестало биться, но в течение 10 минут 38 секунд ее мозг все еще активен. И за эти краткие минуты Лейла вспоминает свою жизнь и друзей, таких же изгоев, как она. Ее детство прошло в провинции в глубоко религиозной семье с деспотичным отцом, слепо следующим законам Корана. Не выдержав диктата отца, Лейла убегает из дому в Стамбул, где оказывается втянутой в секс-индустрию. Несмотря на жестокость, царящую в мире торговли женским телом, Лейле придется через многое пройти и многое вынести, но ей удастся сохранить главное – свою душевную чистоту… Впервые на русском языке!
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.