Три дня одной весны - [83]

— И хочется заехать, да сам знаешь, рабочих рук не хватает. Приходится самому возить с поля зерно… Да что мы стоим? Зайдем ко мне.

— Если бы не торопился, зашел бы и без твоего приглашения. Я еще не позабыл дороги к тебе.

— А ты откуда сейчас?

Орлов посерьезнел, густые рыжие брови сошлись над переносицей. Кивнул в сторону гор:

— Оттуда… — И махнул рукой, обрывая себя. — Кажется, напал на след.

Они замолчали. Губы Орлова были крепко сжаты, глаза жестко прищурились. Садык понял, что он имел в виду Акбара. Однако расспрашивать не стал — то, что сегодня говорили люди, собравшие подарки для фронта, словно перечеркнуло существование Акбара. Даже имени его упоминать не хотелось.

— Загляни все ж хоть на минутку, мать обрадуется, — снова пригласил Садык. — Да и мне хочется поговорить с тобой.

— Спасибо, в другой раз обязательно зайду. Сейчас должен ехать. Передай матери привет.

Сев на коня, Орлов поспешил в сторону райцентра. А Садык пришел домой, переоделся и прилег отдохнуть. Хоть и не хотелось думать об Акбаре, встреча с Орловым снова навела на мысли о бывшем друге.

В комнату вошел Самад, держа за руку маленького Анвара.

Садык приподнялся на курпаче, ласково поглядел на ребятишек.

Самад вытер нос, потом показал на Анвара и спросил:

— Папа, правда, Анвар хороший?

— Конечно, сынок.

— Бабушка сказала, что теперь Анвар будет жить с нами…

— И это правда.

— А еще бабушка сказала, чтобы я звал Анвара братишкой!

— Да, сынок, теперь он будет тебе братом.

— Папа, а мама Анвара…

Садык прервал его:

— Подожди, сынок, я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не станешь обижать Анвара!

— Как же я буду обижать его, папа, раз я его люблю? — с детской серьезностью ответил Самад и потащил за собой Анвара. — Пойдем, я тебе свою лошадку подарю! А завтра мы из глины еще вылепим!

Садык с помягчевшим сердцем смотрел им вслед.

10

Утром в правлении появился бригадир Амонулло, прошел прямо к Садыку.

— Садитесь, — живо пригласил его Садык, — разговор есть.

Амонулло вопросительно смотрел на председателя: для чего, мол, он отозвал его с тока?

Садык докончил какую-то запись в блокноте, сунул его в карман гимнастерки, спросил:

— Как здоровье?

— Да все то же — по ночам кашель спать не дает.

— Одеваться надо теплее, — сказал Садык и, взяв со стола сверток, протянул Амонулло. — Вот достал немного меду и кусок курдючного сала. Растопите их вместе и пейте каждое утро по ложке, кашель пройдет.

— Зачем было беспокоиться, председатель! И так бы прошел, наверное, не на всю жизнь прицепился.

— Берите, берите! Если будете надеяться, что пройдет само, в конце концов с ног свалитесь. Лучшее лекарство против болезни — добрая еда.

Амонулло с благодарностью принял сверток.

— Я вас вызвал, чтобы вы помогли мне, — объяснил Садык. — В селении остались старики да дети.

— А что за дело?

— Возить зерно.

— В Кабутархона?

— Да, потому я и просил вас вчера приготовить мешки.

— Сколько в этом году сдадим фронту?

— Пятьсот центнеров. Сто уже сдали, еще четыреста надо.

— Пятьсот… а сумеем?

— Нужно сдать не меньше, чем в прошлом году.

— Это верно, только опять до весны хлеба не хватит.

— Будем надеяться, что такая весна у нас — последняя.

— Если бы так…

— Сейчас пойдем в амбар и приготовим мешки с пшеницей. А завтра с рассветом тронемся в путь.

Когда они пришли к складу, заведующего еще не было. Присели в тени тутовника и стали ждать. У низкого, местами разрушенного дувала был привязан к колышку серый осел. Он лениво отгонял хвостом слепней.

— Осел здесь, — значит, где-то поблизости и его хозяин, — сказал Садык. — Сколько мешков достали?

— Девятнадцать — все, что удалось найти. Вчера отдал их заведующему складом.

— Я думаю, хватит. В амбаре должно быть еще десять — двенадцать. Где сейчас найдешь свободные мешки? Зима у ворот. У людей хоть и немного, но есть еще кое-какой скот, значит, нужны сено, солома. Без осла и мешков в хозяйстве как без рук.

— Что правда, то правда, — согласился Амонулло. — Но с ослами тоже туго. Что будем делать?

— Соберем двадцать пять — тридцать голов — как-нибудь обойдемся. За четырнадцать — пятнадцать рейсов перевезем.

— Через ущелье до станции больше двадцати километров, только-только обернуться за день…

— Что поделаешь? Была бы хорошая дорога, возили бы на арбе. А по большой дороге до станции почти сорок километров, туда и обратно — восемьдесят…

— Да, лучше возить на ослах.

Садык оглядел склад. В глинобитном здании, нешироком и длинном, хранилось все их колхозное богатство — от ярма и сохи до зерна, свежих и сушеных фруктов. Он помнил, как строили склад. Это было года через два после организации колхоза. Стены ставил Исмат-пахлавон с подручным, а Садык, тогдашний бригадир, по поручению председателя вдвоем с Акбаром подвозили воду, месили глину — помогали мастерам. За полтора месяца они поставили стены, оштукатурили их снаружи и внутри, накрыли крышей. Работали от темна до темна, а то прихватывали и лунные ночи. До войны двор склада частенько напоминал небольшой базар. Колхозники получали здесь на трудодни зерно, фрукты и разные товары, бывало, прямо отсюда ехали на мельницу. В те времена заведующий держал открытыми настежь все шесть дверей склада. Летом и осенью, в теплое сухое время, он обычно сидел здесь, под тутовником, расстелив палас, а зимой или в дождливые весенние дни располагался в складе за низеньким столиком рядом с весами. Каждого, кто приходил, угощал чаем. Садык как сейчас помнит: на его столике всегда стоял чайник, накрытый ватным стеганым колпаком, чтобы не остывал. А теперь во дворе склада безлюдно и тихо, как будто он жилище дервиша. Не то что шесть дверей, одну и то редко увидишь открытой. Кажется, что обилие и достаток навсегда покинули эти места… Хотя у самого заведующего, инвалида, недавно вернувшегося с войны, хлопот здесь, конечно, немало. Он и сторож, и конюх, и за все имущество отвечает…