Три дня одной весны - [170]

До сих пор ему не приходилось встречать на душанбинских базарах своих земляков. В Чорчинаре не зреют ранние фрукты, и жители сами покупают все на базаре до поздней осени, пока не созреют в садах яблоки и виноград.

— Э-э, брат, откуда в моем саду черешня? Услыхал краем уха, что в Душанбе за черешню можно получить хорошие деньги. Вот и поклонился кое-кому в одном из здешних колхозов. Жить-то надо.

— Вот оно что, — холодно сказал Эрадж. — Давно из Чорчинара?

— Три дня уже.

— Моих не видели?

Гаффар поскреб волосатую грудь.

— Отец ваш заболел. Потому и окликнул. Вдруг, думаю, не знаете.

— Заболел? — встревожился Эрадж. — Что с ним?

— Вот этого не знаю. Слыхал только, в больницу его положили.

— Как? От кого слыхали?

— Не помню, брат, — виновато осклабился Гаффар Лошадиные Зубы. — Кто-то из соседей сказал. Хотел сам навестить, да дела помешали. Жизнь пошла суматошная. Помереть некогда.

Расстроенный Эрадж попрощался с Гаффаром.

«Как некстати. Что могло случиться со стариком? Теперь все планы полетят кувырком. Что же делать? Ехать в селение или подождать до понедельника?»

В последние дни у Эраджа была одна забота — где достать деньги на банкет? Тех двухсот рублей, что он сэкономил, отказавшись от покупки пальто и костюма, не хватало даже на скромную пирушку. Ему приходилось бывать на банкетах после защиты, и он знал, во что они обходятся. Среди его знакомых были состоятельные люди, которым ничего не стоило выложить необходимую сумму. Некоторым в подобных случаях помогали родственники. Но Эрадж жил на сто рублей и мог рассчитывать только на себя.

Брать взаймы не хотел. Он был горд и не любил ни о чем просить. Даже если ему приходилось одалживать деньги у самого близкого друга, он чувствовал себя неловко и не мог успокоиться, пока не возвращал долга.

Неужели все-таки придется просить у отца?

Отец, правда, не раз намекал Эраджу: если понадобятся деньги, пусть не стесняется, скажет, он найдет. Даже зимой, когда Эрадж ездил домой на поминки матери, отец, провожая его, сказал:

— Слышал я, если ученые люди твою работу одобрят, надо угощение устроить. Ты обычай не нарушай, не роняй себя в глазах других. Напиши мне — помогу.

— Работа еще не окончена, отец. Нечего раньше времени голову ломать. А деньги у меня будут — на три угощения хватит, — успокоил Эрадж старика.

С тех пор прошел год. И вот в понедельник защита.

«Нет, не буду у отца денег просить. Даже о защите не скажу. Нельзя в такую жару больного старика волновать. Ведь, если узнает, непременно захочет приехать».

Эраджу было мучительно стыдно, что он, здоровый двадцатидевятилетний мужчина, до сих пор не может положить в карман отцу и десяти рублей на мелкие расходы. Ведь на сорок рублей пенсии да небольшой доход с приусадебного участка отец кормил себя и двух младших детей, А одни похороны матери во что обошлись…

Все банкеты, на которых приходилось бывать Эраджу, конечно, были устроены на родительские деньги: откуда они у вчерашнего аспиранта и позавчерашнего студента? Взять хотя бы Фарруха… Отец его председатель колхоза. Вот он и закатил такой банкет, что все рты раскрыли. А Икром? Сын министра, брат директора завода… Пригласил на свой банкет двести человек. Деньгам счета не знает, на новой «Волге» разъезжает… из ресторана в ресторан. Других забот и нет. Говорят, что и диссертацию ему сделали. По делу и без него любит повторять: «Молитесь, ребята, богу, чтобы не оставил без покровительства… — и, лениво усмехнувшись, добавляет, — большого начальника!» Еще в бытность аспирантом Икром сумел получить в центре города такую квартиру, что впору многодетной семье. Конечно, ему есть на кого опереться. А у Эраджа нет шальных денег. У его отца тоже: всю жизнь на земле — какие тут деньги? А что если заказать в чайхане плов? Зелень и фрукты можно на базаре купить, спиртное — в магазине. Многие ведь так и сделали. И ничего… Попросить кого-нибудь из друзей организовать, самому сделать покупки. В самом деле, неужели двух сотен не хватит на скромную вечеринку? И откуда взялся этот дурацкий обычай? Не устроишь — осудят. По всему городу разнесут: «Зажал, такой-сякой, банкет…» И никого не интересует — на какие шиши его устраивать?

Эрадж долго не мог придумать, как ему поступить, пока не вспомнил о Хамиде. Вот кто ему нужен! Пойдет к нему и скажет без обиняков: «Возьми, друг, все, что у меня есть, и устрой что-нибудь поприличнее». В таких делах Хамид — непревзойденный мастер. А Эраджу он не откажет. Как-никак в институте вместе учились, дружили в студенческие годы. Правда, после института виделись редко, но Эрадж был уверен, что в их отношениях сохранились прежняя простота и непринужденность… Месяца три назад он встретил Хамида на улице, и тот не отпустил его, пока не познакомил с семьей. Он затащил Эраджа в дом, и они весь вечер просидели за бутылкой коньяка, вспоминая студенческую жизнь. Хамид только что купил машину и рад был поделиться новостью со старым другом.

Потом они еще несколько раз встретились, и Хамид говорил о «вечной дружбе», о том, что на все готов ради Эраджа. «Нужна машина — подброшу хоть на край света. В любую минуту рассчитывай… И вообще, понадобится что-нибудь, — без разговоров, прямо ко мне». Он работал экономистом в крупном торговом учреждении и мог многое. «Нужных людей у меня — пруд пруди. И я слов на ветер никогда не бросаю», — сказал Хамид, похлопывая Эраджа по плечу.