Три дня одной весны - [13]

«Что разглядываешь, ягненочек мой?» — спросил он.

«Вон… огоньки в горах», — отвечал я и теснее прижимался к его худой груди.

«Там люди живут, — сказал дедушка. — Такие же, как ты и я».

Мне стало до того страшно, что даже мурашки забегали по всему телу. Надо же: живут высоко в горах!

«Не боятся?» — спросил я.

«А чего же им бояться?» — дедушка еще крепче обнял меня и ласково поглаживал по голове.

«Горы…» — сказал я.

«Нет, ягненочек мой, не боятся; ничего не боятся, ибо они потомки мужественных людей. Сотни лет живут они под защитой этих великих гор и сохраняют и продолжают нашу сущность».

Конечно, рассказывал далее Мурод, дедушкин ответ породил в нем множество новых вопросов, и он тут же задал первый: что такое сущность? Дедушка на мгновение задумался и сам, затем спросил:

«А вот ты, например, — ты кто?»

После некоторого колебания Мурод ответил:

«Мальчик».

Дедушка обрадовался:

«Верно ты сказал! Ты — мальчик! А на каком языке ты говоришь?»

«На языке отца, матери, на вашем языке…»

По словам Мурода, дедушка восхитился и поцеловал его в лоб.

«Какой смышленый ягненочек! — воскликнул он. — Но объясни теперь: кто твои отец и мать?»

«Люди», — тотчас ответил Мурод, удивившись наивности деда.

«Правильно, люди. Но вот помнишь, в прошлом году приезжал в селение человек, который на нашем языке не понимал ни слова. Он кто?»

«Как — кто? Русский человек — вот он кто!»

«А мы тогда кто? И на каком языке говорят твои отец и мать?»

«А! — закричал Мурод. — Я знаю. Мы — таджики, и язык наш — таджикский!»

«Тогда ответь — кто ты сам?» — подхватил дедушка.

«Таджик!» — выпалил маленький Мурод.

Надо ли говорить, как доволен был дедушка сообразительностью своего ягненочка! И с какой мягкой настойчивостью внушал мальчику, что и он, Мурод, и его отец, и мать, и его дедушка — все они таджики. На свете много таджиков, говорил в тот вечер дедушка и два с лишним десятилетия спустя пересказывал своим спутникам Мурод. И чтобы не исчезнуть, продолжить свой род, сохранить язык и, как и встарь, остаться народом среди других народов мира, наверное, сотни раз приходилось нам, таджикам, бороться с жестокими врагами, говорил дед…

Впервые услышал Мурод, что у его народа были враги. И спросил, изумившись:

«Враги?.. Кто они?»

Отвечал дедушка, что в разные времена разные люди поднимали меч против таджиков. Вообще, с тяжелым вздохом прибавил он, как только появились на земле люди — поселилась между ними вражда. Из одной жемчужины создал всемилостивый и всемогущий бог людское племя и каждому вселил в плечо добрую силу — рахмон, чтобы она удерживала человека от дурных дел и предостерегала от кривых дорог. Но злейший враг создателя, падший и отверженный шайтон, ненавистник всего доброго, обманщик и клеветник, прокравшись в другое плечо, стремится совратить человека, опутать его ложью и сбить с истинного пути.

После этих слов, вспомнил Мурод, дедушка замолчал и, поглядев на горы, вздохнул так тяжко, словно взвалил на плечи непосильную ношу. И, наверное, еще долго молчал бы он тогда, погруженный в невеселые раздумья о коварных кознях шайтона, ненавидящего бога, а заодно — и созданного им человека, если бы Мурод не потребовал продолжения рассказа.

Дедушка еще раз вздохнул — теперь, правда, уже полегче, — собрался с мыслями и сказал, что таким образом вместе с добром появилось и зло. Ибо с одной стороны рахмон внушает человеку — будь правдивым и чистым, не грабь, не проливай крови; но с другой стороны старается и делает свое черное дело и шайтон, и, надо признать, не без успеха втолковывает человеку, что в этом кратком, как вздох, мире лучше быть обидчиком, чем обиженным, лучше убивать, чем быть убитым, и грабить самому, чем оказаться ограбленным… Так объяснил дедушка своему ягненочку: совестливый человек поступает в согласии с наставлениями рахмона, бессовестный же во всем следует шайтону.

Ясное дело, тут же последовал новый вопрос: кого больше на свете — совестливых или бессовестных? Дедушка усмехнулся: все-таки несмышленым был еще любимый его внук. Людей с совестью на земле гораздо больше — иначе бы давным-давно перевернулся бы и навсегда пропал этот мир.

«Но и бессовестных, к несчастью, немало, — после некоторого раздумья промолвил дедушка и сразу же ласково, но вполне серьезно погрозил Муроду пальцем. — Никогда не слушайся шайтона. Будь послушным, как твой брат, и совестливым, как отец. Хорошо? А я буду молиться за тебя».

Ах, дедушка! Разве мог Мурод хоть в чем-нибудь перечить ему? И разве всем своим сердцем не любил его крепко и преданно — так, что и поныне слышит, как живого? Но дальше спрашивал маленький Мурод, а взрослый — рассказывал своим спутникам: «Как называют ту гору?» Опять привлекла его гора, на которой светились огоньки.

«Чилчарог», — сказал дедушка.

«Почему?..»

«Что почему?»

«Почему — Чилчарог?»

Рассмеявшись, дедушка ласково погладил своего ягненочка по голове, а затем велел слушать и запоминать.

Давным-давно из далекой страны по названию Рум[11], подобно урагану, налетели в эти края враги. Числом они были, как саранча; жестоки, как волки, и ненасытны, как воронье. Не только мужчины-землепашцы долины Гардон, оставив плуги и мотыги, взялись за мечи; мечи и копья, дубинки и косы взяли в свои слабые руки и многие бесстрашные женщины и девушки. Сорок дней и ночей длилась жестокая сеча; сорок дней и ночей мирные жители бились с воинами, для которых война была привычным ремеслом. Враг одержал верх…