Три дня без чародея - [47]

— Как раз то, что не ослушался, и доказывает силу врага и нашу правоту, — рассудила Василиса. — Чем-то держал он хана все эти годы. Я думаю, магией. Неспроста же Хапа за Баклу-беем следовал. Через ватажника, должно быть, и приказы шли, и магия. Так что Хапа и начал, и закончил дело — сдался он ромеям по велению врага нашего. И, видно, думал, что враг поможет ему бежать, а вместо свободы смерть лютую принял.

— Да, ромеи его убить не могли, — согласился Упрям. — Он ведь главный оговорщик, с него пылинки сдувать должны были… Если только не сами же ромеи все задумали.

— А вот тут я теряюсь, — признала княжна. — Звеньев еще много, а цепочка не складывается. Не могу я взять в разумение, как связаны готские орки и твердичские нави с упырями, ромейские царства с Огневой Ордой и наветом на чародея дивнинского.

— А по карте ты что высмотрел… тьфу, высмотрела?

— Ничего утешительного, к сожалению, — вздохнула Василиса. — Зацепки нет! Готские орки кому-то служат, но кому? Отец говорил, что Огневая Орда, отступив от Вендии, вторглась в Готию, а это значит — задела сразу всех к востоку от Рейна.

— Это как же? — удивился Упрям. — Готланд, чай, еще не весь Запад.

— Не путай Готланд и Готию. Ты историю ромейских царств знаешь?

— Ну… в общих чертах. После отделения Вязани на окраинах Римской Империи начались брожения. Покоренные роды, чьи достойные представители сумели проникнуть во властные структуры римских протекторатов, сплотили вокруг себя наиболее свободолюбивых соплеменников и тонкой дипломатической игрой сделали возможной подготовку освободительных восстаний. После чего предъявили метрополии требования независимости. Тирания Старого Рима, погрязшая в интригах и разврате, пренебрежительно отвернувшаяся от опыта сотрудничества с завоеванными народами ко благу и процветанию как властителей, так и подчиненных, каковой опыт был накоплен просвещенной Вязанью, не смогла противостоять центробежным силам. Государственный переворот и принятие единобожия позволили Старому Риму удержать за собой Италийский полуостров, но Запад был потерян для него навсегда. Таков был печальный конец Великой Римской Империи, иначе именовавшейся Великой Тюрьмою Народов…

Василиса аж заслушалась.

— Складно излагаешь, складно. И так знакомо…

— По свиткам учебным, слово в слово, — не без оттенка гордости ответил Упрям.

— Ведомы мне те свитки. Их вязанты по всему миру рассылают. По их мнению, летописцы прочих стран не понимают или не желают признать значения Вязани в крушении Римской Империи. Их послушать, так кабы не они, все бы уже под ромеями жили. «Опыт сотрудничества»… хм, знаем мы их опыт. Авары от такого «сотрудничества» еле отбились, только горами и спаслись — там вязантской пехоте воевать несподручно.

— Наум о том же говорил, но учить заставлял все равно. Ох и злился, помню… — грустно улыбнулся Упрям. — Зачем, говорю, заведомое вранье учить? А он: мол, все знать надлежит настоящему чародею, всех понимать. И друзей, и врагов, и близких, и посторонних… Эх, где-то он сейчас?

— Слушай главное. Когда римские легионы не справились с мятежниками, бывшие протектораты объявили себя государствами. Большая часть их развалилась в первые же годы. Железную власть к востоку от Рейна сохранили только бургунды, майнготты и венды. Валахия тоже считается ромейским царством, но на деле состоит из смешения славян из разных земель, горцев, вязантов и тех же готов, а правящий дом держится за счет поддержки Вязани, которой Валахия нужна как щит между ней и Западом. Однако правящий дом составляют потомки протекторов — ромеев. Почти полвека держались лангобарды, но были разорены. А готы никогда ромейской цивилизации не принимали, как дикарями были, так ими и остались. Только на северо-западе со временем сплотились вожди нескольких племен, оттеснили майнготтов и назвали себя Готландом. Все знаки власти и способы правления они позаимствовали у соседей. Это единственное ромейское царство, созданное не на руинах бывшего протектората. А Готия — это огромные дикие земли к западу от Угорья, где кочуют или сидят по рекам-озерам племена варваров, донельзя гордых тем, что пережили имперское нашествие и не сломились. Злая шутка судьбы в том, что римские легионы никогда не приносили этим землям столько бед, как нынешние независимые соседи. Захватить Готию целиком ни у кого не получается, и рвут ее по кусочкам: приходят бургундские, готландские, майнготтские и валашские князья и бароны, берут клок земли и терзают его, все соки тянут. Подолгу, как правило, не держатся — режутся промеж собой, как бешеные, и готы при каждом случае без разбору их поколачивают. Замки горят чуть не каждый год, а все без толку. Придет новый барон, копоть отмоет и по новой окрестные племена данью облагает. Понимаешь теперь? Отец недаром сказал, что ромейские царства в голос об опасности кричат. Баклу-бей, даже если только царапнул Готию, всем им одновременно пригрозил.

Ток песка в часах прервался, и Василиса, разбавив варево, сняла его по знаку Упряма с огня.

— Лучше процеди, — сказал ученик чародея. — Слушай, вот еще нелепость: зачем Баклу-бей отвлекся от Вендии? Так успешно воевал, и вдруг оставил недобитого врага за спиной, взбудоражил всех наскоком на Готию — и снова отступил… как нарочно всех на бой зовет!