Три блудных сына - [31]
– Будто Настенька моя воскресла, – сказал он и добавил, внезапно помрачнев: – Только отсылать ее все равно придется.
– Почему? – спросил Нагой, заранее зная ответ.
– Убьют, – буднично сообщил царь. – И винить мне, кроме себя, некого: сам этот змеючник и создал. А слышал ли ты, Федко, какие разговоры о моей смерти ходят?
– Нет, государь, – соврал Нагой.
– Ой ли? Будто я упырем обернусь, буду ночами из могилы вставать, да кровь христианскую пить? Ужели не слышал? По глазам вижу, что слышал! Наклонись-ко ближе, чтой-то скажу…
Когда испуганный боярин наклонился послушно, царь внезапно выкатил глаза и втянул щеки, отчего вид приобрел уж совсем кошмарный.
– Это правда!!! – страшным голосом заорал он в лицо Нагому, а тот сел на пол, часто крестясь.
– Ты что, государь, ты что, – испуганно залепетал боярин и вдруг осекся, увидев, что Иван хохочет.
– Собирай родню, Федко, будете охранять царицу, когда я ушлю ее на удел, – веско сказал царь, без всякого промежутка переходя от шутовства к серьезности. – А не убережешь – из могилы встану, упырем обернусь да всю кровь твою и выпью!
– Когда ушлешь-то?
Царь надолго замолчал, отдавшись своим думам. Нагой решил уже, что ответа не будет, но вдруг услышал:
– Погожу пока. Порадуюсь еще. Что про Обатура слышно?
– Силы собрал несметные и не раскидывает – все в кулаке держит. Хворостинин думает: двинется на Москву, через Смоленск.
– А ты что думаешь?
– То же и думаю. Я бы и сам так пошел. Смоленская крепость слаба, возьмет легко[113].
– А дальше?
– Да кто ж его, венгерца, знает? Он даже со своими панами или через толмача говорит, или на латыни, кто понимает. Я бы не шел сразу на Москву; укрепился бы и пускал отряды в поиск. Ну и ждал бы, пока мы сами не передохнем.
– Небось, многие тогда к нему переметнутся…
– Не без того.
– Полный разгром, – задумчиво проговорил царь. – Погибла Русь. Довел до ручки царишко бесноватый. А как все начиналось! Уж и корабли наши по морю пошли… Ты вот что: пришли-ка мне Бельского.
– Богдана, Бельского-то? Так он здесь, только кликнуть.
– Нет, не Богдана. Давида. И молчи про то, никому ни слова!
– Но он же в опале…
– В опале, в опале. И все об этом знают, вот что главное.
Иван взял в руку ладью, которую французы называли «туром», повертел между пальцами, потер зубцы на башне. Задумчиво поставил на доску, выдвинув далеко вперед. Затем, ответив за «противника» ферзем, передвинул своего коня.
– Съест лошадку вражеский ферзь, государь!
– Коль резва будет, то и не съест!
И нацелил слона пройтись по вражеским пешкам, создавая угрозу королю.
– Теперь ферзь атакует твою крепость, государь! – удивленно сказал Нагой.
– А вот это нам и надобно! Пусть атакует… а еще вызови мне слона.
– Кого?!
– Князя Дмитрия Хворостинина.
– Он далеко, государь, воюет.
– Вызови, и пусть поспешает. Нет у нас времени, совсем нет… иди, боярин.
– Государь…
– Что еще?
– Из Сольвычегодска нарочный прискакал, от Семена Строганова. Хан Кучум ясачную самоядь[114] обижает и купцов-покрутчиков[115] бьет, житья от него нет!
Царь дернулся, как от удара, и заскрипел зубами.
– Осмелел сибирский хан, чует нашу слабость, – со злобной горечью сказал он. – Раньше перед русскими послами чуть не на брюхе ползал, а теперь вон что… ох, не ко времени, не ко времени…
Иван вдруг замолчал, лицо его перекосило гримасой боли. Царь почти перестал дышать, пытаясь перебороть приступ, но тот никак не отступал. Нагой метнулся в угол, где около жаровни лежали заранее прогретые мешочки с солью. Схватил несколько штук и обложил Ивану поясницу; вскоре пот струями потек по царскому лбу. Опытный боярин тут же поднес к губам царя кубок с брусничной талой водой[116]; Иван осушил его тремя глотками и облегченно вздохнул:
– Отпустило. Спасибо, Федко. А Строгановым отпиши так: «Войска дать не могу, пока с Обатуром не улажу. До тех пор Кучума не дразнить, улусы его не тревожить, ханских жен ублажать подарками. Про бедность не врать, все равно не поверю».
– Так они ж и не просят, войска-то. У них у самих есть: казачки нанятые. Они только дозволения просят в посыл их пустить, за Камень[117], ну и потом…
– Запретить! Мне еще только на Востоке войны не хватает. Велю про ханские безобразия до сроку забыть… Ступай, Федко, не мучай меня. Заснуть попытаюсь…
Лучше бы и не засыпать вовсе, чем такое видеть! Кошмар шел за кошмаром, стоило только закрыть глаза. Привиделся старый, добрый и верный дьяк Иван Висковатый, бессменный глава Посольского Приказа[118]. Дьяк был привязан к столбу и корчился от боли, а палачи вокруг не спешили, старались… Царь дал шпоры коню и поспешил на выручку; родное лицо повернулось навстречу, засветилось надеждой, лаской. Иван вытянул острую, как бритва, саблю – перерубить путы, да соскользнула рука, удар пришелся прямо по шее, и взлетела голова, толкаемая фонтаном крови! Больной страшно закричал и проснулся.
Пробуждение не принесло желанного облегчения: казнь старого дьяка вспомнилась во всех ужасных подробностях[119]. Уж лучше бы как во сне: удар саблей – и все!
– Не было этого, не было, – стуча зубами от страха, шептал несчастный, а нестерпимая тягучая боль уже сдавила поясницу – Не я это!
Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.
ББК 84. Р7 84(2Рос=Рус)6 П 58 В. Попов Запомните нас такими. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. — 288 с. ISBN 5-94214-058-8 «Запомните нас такими» — это улыбка шириной в сорок лет. Известный петербургский прозаик, мастер гротеска, Валерий Попов, начинает свои веселые мемуары с воспоминаний о встречах с друзьями-гениями в начале шестидесятых, затем идут едкие байки о монстрах застоя, и заканчивает он убийственным эссе об идолах современности. Любимый прием Попова — гротеск: превращение ужасного в смешное. Книга так же включает повесть «Свободное плавание» — о некоторых забавных странностях петербургской жизни. Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и связям с общественностью Администрации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, 2003 © Издательство журнала «Звезда», 2003 © Сергей Шараев, худож.
ББК 84.Р7 П 57 Оформление художника С. Шикина Попов В. Г. Разбойница: / Роман. Оформление С. Шикина. — М.: Вагриус, СПб.: Лань, 1996. — 236 с. Валерий Попов — один из самых точных и смешных писателей современной России. газета «Новое русское слово», Нью-Йорк Книгами Валерия Попова угощают самых любимых друзей, как лакомым блюдом. «Как, вы еще не читали? Вас ждет огромное удовольствие!»журнал «Синтаксис», Париж Проницательность у него дьявольская. По остроте зрения Попов — чемпион.Лев Аннинский «Локти и крылья» ISBN 5-86617-024-8 © В.
ББК 84.Р7 П 58 Художник Эвелина Соловьева Попов В. Две поездки в Москву: Повести, рассказы. — Л.: Сов. писатель, 1985. — 480 с. Повести и рассказы ленинградского прозаика Валерия Попова затрагивают важные социально-нравственные проблемы. Героям В. Попова свойственна острая наблюдательность, жизнеутверждающий юмор, активное, творческое восприятие окружающего мира. © Издательство «Советский писатель», 1985 г.
Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
Мы все знаем, как злобны и непримиримы бывают те, чьи религиозные чувства «оскорблены», и что они готовы сделать с «предателями» веры. Эта поразительная книга — о настоящих верующих, людях в чьих сердцах живет прощающая и понимающая любовь. Простая история девушки, которая пела в церковном хоре и влюбилась в сына священника, взбунтовавшегося против семейной традиции, представляет широкому читателю практически закрытый для него мир «духовной вольницы» в стране, где и атеизм, и вера порой одинаково воинственны и беспощадны.
Истинное православие весьма отличается от его расхожих версий, излагаемых в благоглупостных книжках о вере и церкви. Оно почти недоступно не только наблюдению, но даже словесному описанию. Однако не все так плохо. Нужно просто отойти чуть в сторону от тех смотровых площадок, откуда православие обычно — и безуспешно — показывают, и обратиться к историческим и современным прецедентам христианского бытия, когда оно направлено «против течения» нехристианской или псевдохристианской общественной жизни. Может ли адекватный современный человек быть православным? Кто такие истинные верующие? Каковы настоящие христианские ценности? В чем подлинный смысл церковной жизни? Эта книга раскрывает совершенно неожиданные и удивительные стороны жизни христианина.
Григорий Ефимович Распутин — пожалуй, самый удивительный человек, рожденный на русской земле. Ни один известный царь, полководец, ученый, государственный муж на Руси не имел такой популярности, славы и влияния, какие обрел этот полуграмотный мужик с Урала. Его влияние на царскую семью, его слава как прорицателя и целителя, наконец, его страшная и загадочная смерть до сих пор остаются предметом многих споров. Кем был этот человек? Какой силой действовал? В этой книге Распутин впервые рассмотрен в свете Библии — книги, которую сам Григорий Ефимович любил и хорошо знал.
Почему нужно помогать ближнему? Ради чего нужно совершать благие дела? Что дает человеку деятельное участие в жизни других? Как быть реально полезным окружающим? Узнайте, как на эти вопросы отвечают иудаизм, христианство, ислам и буддизм, – оказывается, что именно благие дела придают нашей жизни подлинный смысл и помещают ее в совершенно иное измерение. Ради этой книги объединились известные специалисты по религии, представители наиболее эффективных светских благотворительных фондов и члены религиозных общин.