Тревожный звон славы - [214]
Он приехал ради любимой внучки. Взяв Пушкина под руку, он отвёл его в сторону.
— Ходят слухи, что государь к вам весьма благоволит? — спросил он.
— Да, — подтвердил Пушкин. — Именно. — Не мешало прибавить себе весу в этом семействе. — Государю интересны скромные мои творения и мои размышления по ряду предметов...
— Кажется, с его превосходительством Бенкендорфом вы тоже коротко знакомы?
— Видите ли... мы больше переписываемся, — признался Пушкин. — Знаете, всякие цензурные и издательские дела... Но иногда он приглашает меня к себе просто ради беседы...
— Так вот, Александр Сергеевич, поскольку вы делаетесь членом нашей семьи, хочу просить вас оказать мне содействие. Натали — моя любимица... — Пушкин согласно кивнул головой. — Я хотел бы дать ей приличное, даже громадное приданое... В полотняных заводах есть бронзовая статуя императрицы Екатерины Великой — истинной нашей благодетельницы. Если бы переплавить её, деньги были бы громадные. Государству нужна медь — не так ли? Так вот, сударь, не могли бы вы...
— Мы ещё поговорим обо всём этом, — сказал Пушкин, чувствуя спиной что-то необыкновенное, будоражащее. Он оглянулся. Натали смотрела на него во все глаза — доверчиво, влюблённо — на него, своего будущего мужа.
...И потекли дни счастья и хлопот, дни радостных надежд и горьких сомнений.
В один из дней Пушкин сказал Натали:
— Мой отец выделяет мне часть своей деревни в Нижегородской губернии. Нужно съездить, чтобы никогда уже потом не расставаться с вами.
Она смотрела на него радостными, влюблёнными глазами. Порыв охватил их одновременно, и он ощутил трепет её горячих губ.
Он отправлялся в Болдино — ненадолго, по пустячному делу, — и это будет коротким эпилогом его холостой жизни.
ЭПИЛОГ
...Окончен мой труд многолетний.
Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня?
Или, свой подвиг свершив, я стою, как подёнщик
ненужный...
«Труд»
I
В Болдино он попал только осенью, в начале сентября.
Сколько было хлопот и треволнений, размолвок II примирений, недоразумений, несогласий, объяснений со скандальной и придирчивой Натальей Ивановной, сколько сомнений из-за грустной и холодно-бесцветной покорности Натали, сколько почти неодолимых денежных трудностей и, казалось, неодолимого же вопроса о приданом! Теперь всё это осталось позади.
Осень — пора творчества, необычного прилива особых сил, остроты впечатлений и ощущений и особой способности в поисках, сочетании, соображении единственно истинного.
Только выехав из Москвы через Рогожскую заставу, он вздохнул полной грудью, как после удушья. Да, настоящее всё ещё оставалось неопределённым, будущее сулило Бог знает что... Но дорога успокоила его. Дорога! Свобода! Неизмеренная даль!.. Во время кавказского путешествия он, уже сделавший предложение Гончаровой, готов был пойти вслед за кибитками калмыков, как некогда отправился кочевать с табором.
Пятьсот вёрст проскакал он всего за двое суток — по старинному Владимирскому тракту, по дороге на Муром и Арзамас, пока наконец от станции Абрамово не свернул на просёлок. Нужно было торопиться, потому что тревожили слухи о холере, а на обезлюдевшей Макарьевской ярмарке валялись брошенные в панике товары.
...Долго тянулись хвойные леса, болота, мелколесье, но в Лукьяновском и Сергачёвском уездах уже безоглядно раскинулись безлесные равнины, украшенные лишь маячившими ветряными мельницами. Просёлок вёл по низменности, пересечённой оврагами, ложбинами, мелкими речками, до горизонта уплывали жёлто-серые или чёрные под паром поля.
Приехали! Впереди белела высокая колокольня, вокруг расположились избы большого села. Колеса дробно застучали по деревянному настилу моста и, одолев взгорье, покатили по улице.
Барский дом на пригорке, окружённый дубовым частоколом, был старинной постройки, одноэтажный, с мезонином, с деревянными колоннами, поддерживающими кровлю над крыльцом; неподалёку находились вотчинная контора, хозяйственные строения: кухня, людская, конюшня, каретный сарай, через просторную и грязную площадь — церковь и кабак. К самому дому лепился запущенный небольшой сад. А вокруг необозримо раскинулись степи, нивы и луга.
Из людской вышли бабы и, заметив коляску, тотчас что-то закричали, опрометью бросились к конторе, и вот уже к карете спешит приказчик. Кто это? Ба, да это старый знакомый Михайло Калашников, волей Сергея Львовича переведённый в Болдино из Михайловского. Он вовсе не изменился, по-прежнему был щеголеват, умело расторопен и с достоинством держал в руках гречевник с маленькими полями.
— Здравствуй, Михайло, — обрадованно сказал Пушкин.
Калашников низко поклонился.
— Ваше здоровье, барин. Хорошо ли доехали? Отдохните с дорога, а впрочем, как вашей милости будет угодно.
— Нет, ведь мне в Кистенёвку, — ответил Пушкин.
Кистенёвка была в десяти вёрстах.
— Как вашей милости будет угодно, — тотчас согласился Калашников. — Однако же, Александр Сергеевич, дом кистенёвский весьма ветх...
Не тратя больше слов, он уселся на козлы с ямщиком.
Потащились по изрытым колеям. От площади вело несколько «порядков» — улиц без садов, с избами, крытыми дранкой и соломой. Вместо изб здесь и там виднелись лишь срубы да развалины печей — следствие неизбежных пожаров.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.