Треугольный человек - [26]
Слабый человек либо утрирует мир, низводит его до анатомической структуры, либо стремится эстетизировать грубую действительность, уйти от постоянно преследующего страха перед смертью, навязчивой картины разложения тела или травматического выхода из него крови, костей, внутренностей. Обо всем этом с удивительной мудростью рассказывает Лидия Гинзбург: «Эстетизм также несостоятелен в отношении к смерти, как он несостоятелен в искусстве. Не признаки разложения на любимом лице самое страшное… я видела, как две старые женщины с удивительной нежностью, уверенностью и спокойствием расчесывали волосы покойницы, у которой на шее под волосами уже бежали синие и красные пятна тления. У этих женщин было благообразное отношение к жизни, которое гораздо выше эстетического, потому что в нем нет страха и подлой слабонервности, которая хочет, чтобы мертвые благоухали, а живые тем более… Об этих заштатных фактах размышляют люди, размышляющие также над тем, что под розовой кожей юного лица, в сущности, находится голый череп и что у самого образованного человека есть кишки… Они уличают действительность. Уличают любовь прыщиком на носу любимой женщины, уличают смерть запахом тления, литературу уличают гонорарами и опечатками. Они начинают догадываться, что их обманули, что кишки и есть подлинная реальность, а молодая кожа и ямбы — шарлатанская выходка. Они думают, что для того, чтобы получить настоящие губы, нужно стереть с них губную помаду, и что настоящая голова — та, с которой снят скальп. Так по жизни бродят люди, уверенные в том, что, сдирая с вещей кожу и кожицу, они получают сущность».
Итак, перед меланхоликами (при крайней выраженности свойств этого темперамента) принципиально два пути вычурного акцентуированного развития. Первый — редкий — броситься во все тяжкие, чтобы приучить себя к жестокости, загрубеть сердцем, обрасти защитным цинизмом. Ну например, для начала пойти работать санитаром в больницу или служителем в морг с целью привыкнуть к виду крови, притерпеться к страданиям, не выделять из рядовых явлений смерть. Назовем таких индивидуумов «анатомистами». Другой путь — чистый — не видеть, не слышать, не знать о черных сторонах действительности, бежать от натурализма. Назовем таких индивидуумов «гиперэстетами».
Гиперэстет любит эксплуатировать свою слабую нервную систему в угоду принципу получения удовольствия. Он наслаждается в безопасном мире искусства, философии. Он подсознательно тянется к символам, фантастике и чертовщине, чтобы испытатьсладкийстрах приобщения к тайнам смерти, или отдаетсясладкомупроцессу пролития слез над сентиментальным вымыслом, героической романтикой.
Мир слабонервных «гиперэстетов» многолик. Они уходят от реальностей жизни, всей ее многогранной сложности, от реальных людей в конторы и бумажную деятельность, в религию и мистику, в комфортное созерцание жизни экранной, театральной, литературной. Уходят в мир «чистого» искусства или «чистой» науки, если есть к тому способности, или, ежели таковых нет, в мир грез. И, как правило, это люди глубоко одинокие. Как сказал поэт: «В твоей тюрьме — в себе самом — ты, бедный человек, в любви, и в дружбе, и во всем один, один навек!»
Особого драматизма конфликт с реальностью достигает в том случае, когда жизнь жестко требует от слабого человека, прячущегося по малейшему поводу в раковину, решительных поступков, работоспособности, то есть прямо противоположного его натуре образа действий. Так, трагически погиб царевич Алексей, мечтавший о покое, воспитанный в уютной, старозаветной боярской Москве пряниками да ленью, не в силах стать помощником и преемником в делах Петра Великого, по слабохарактерности разыгранный, как карта, в политической борьбе с грозным царем его противниками.
Слабая нервная система меланхолика в сложной ситуации срабатывает как защитный механизм. Благодаря почти беспрепятственному процессу внешнего торможения она переключает организм на трофотропный режим экономии сил, срабатывает наподобие «пробки» в электросети, «вырубая» восприятие в ситуации перенапряжения. Но позиция страуса, прячущего голову в песок, уязвима, если не биологически, то социально.
Итак, частично названы биологические корни склонности к физическому покою: мощная трофотропная система, врожденная (эндоморфы) или часто эксплуатируемая излишествами при жизни (гурманы), слабая нервная система (меланхолики)…
Продолжаем: речь пойдет о врожденной психопатии, о так называемом «неустойчивом» типе человеческой индивидуальности. Точнее сказать, характер индивидуальности здесь определяется… бесхарактерностью и полным отсутствием индивидуальности. Мы можем прочитать о них в любом руководстве по психиатрии как о людях, которые легко подпадают под дурное влияние среды, спиваются, делаются картежниками, растратчиками. Это люди без интересов, без привязанностей, смертельно скучающие в одиночестве; они вызывают брезгливое чувство в окружающих своей беспорядочностью, неаккуратностью, а особенно ленью. Их несчастье — наркотические средства, под влиянием которых они часто делаются неузнаваемыми: грубыми, дерзкими, эгоистичными. Кстати, лица алкоголика и неустойчивого психопата почти идентичны. Автор не располагает статистикой, но имеет право предположить, что врожденное отсутствие психической индивидуальности, выбора своих целей жизни, при склонности к наркотикам и дурным влияниям, — следствие воздействия семейного алкоголизма на генетическую основу детей.
