Треугольный человек - [27]

Вы знаете, наверное, что если обезьяне вживить электроды в особые зоны мозга — «центры удовольствия», — то она будет бесконечно замыкать электроцепь, чтобы продлить электрическое счастье. Людям безвольным, живущим по принципу пассивного получения удовольствий, приходится прибегать к фармакологическому счастью — алкоголю, наркотикам.

Отсутствие воли поначалу может скрадывать одаренность. Одаренный человек получает процессуальное удовольствие, удовлетворяя функциональные потребности врожденно мощных физических задатков или наследственных психических способностей. И даже добивается благодаря этому успехов в профессиональной деятельности. Но первая же серьезная трудность выбивает безвольного из седла — принцип же удовольствия выбить из безвольного невозможно. Печальный пример на эту тему — Ященко. Его имя не сходило со страниц газет и журналов. Спортсмен буквально ошеломлял мир своими прыжками. Жители Ричмонда, на глазах которых 18-летний запорожский парень установил мировой рекорд, на руках вынесли его из прыжкового сектора. Он купался в лучах славы до тех пор, пока тяжелая травма и неудачные операции не перечеркнули олимпийские надежды. Володя Ященко заперся в своей квартире, не подходил к телефону, отгородился от друзей, родных, от всего прежнего мира. Дверь открывалась только для компании алкоголиков и подхалимов. (Из газеты.)

А случаются и такие врожденно безвольные люди, к которым, напротив, не липнет ничего плохого. Трудно сказать почему. Пока неизвестно. Но можно пофантазировать. Вот, например, во второй главе мы обсуждали характер истероидности, говорили о социальных и биологических причинах. А может быть, ко всему прочему, повинен в эгоцентризме такого человека какой-нибудь неизвестный еще, но очень сильный ген «ЭГО»? А может быть, во врожденно безвольных, но добрых людях просто нет такого гена? Может быть, в них вложен природой код не эгоцентризма, а полного растворения Я человека в окружающем мире, в экологической среде — мощный код «ЭКО», прямо противоположный «ЭГО»-гену?

Какие только причудливые повороты судьбы не ждут человека, безропотно плывущего по ее течению, к каким только берегам не прибивает капризная волна стихии, к каким новым не уносит! Почитайте таким взглядом Диккенса, пройдите пути его излюбленного литературного героя — мальчика-сироты, мягкого, впечатлительного, доброго, безответного перед социальным злом, через которое он проходит чистым, аки ангел. Послушаем одну из таких судеб, не выдуманную, поведанную писателем Юрием Марковичем Нагибиным о внуке князя Василия Голицына, знаменитого временщика, любовника царевны Софии. Миша родился на окраине России, куда его опальный дед со всем семейством был сослан царем Петром. Европейского образования, энциклопедических знаний, князь Василий Васильевич дал любимому внуку блестящее образование. Мальчик оказался смышленым. Вот только его характер насторожил деда — слишком доверчивый, привязчивый, безынициативный. Когда Миша достиг юношеского возраста и его затребовали в столицу, «вяловатая душа мальчика оставалась чужда честолюбию и мятежным порывам». Он, не знавший кипучей жизни больших городов, робел перед энергичными, нарядными, самоуверенными господами. Но жизнь уже подхватила его, понесла мощным течением. Царским указом Голицын был отправлен учиться в Париж, в Сорбонну. «Князь Голицын, не будучи приучен к вину в самые восприимчивые лета, выпивки чурался, он много читал, усердно посещал лекции, ходил в оперу и Французскую комедию… по выходе из стен университета он был отозван домой и зачислен малым чином в военную службу, в захудалый армейский полк…» Здесь оказались ненужными приобретенные им знания, воспитанный вкус, безукоризненные манеры. «Голицын жил чужой жизнью, пустота внутри его все ширилась… Он покорно тянул армейскую лямку… он позволил себя женить на помещичьей дочери, засидевшейся в девках… покорно принял смерть жены, покорно уступил детей опекунству ее родителей, а в смутные дни, наступившие за кончиной Петра, вышел в отставку. И это не было волевым жестом, он просто выпал из армии, как лишний гриб из кузовка…» Тогда добрые люди научили его попроситься в Италию для поправки здоровья. Там, хоть и по любви, но все же принудили его к женитьбе на крестьянке и на переход в католичество, требуемый как непременное условие женитьбы. Им «безраздельно распоряжалась чужая воля, решавшая, где ему жить, чем заниматься… И Михаил Голицын, безвинный узник, игрушка в руках царя, нищий сорбоннский студент, армейский тусклый офицерик, полубарин в не успевшем образоваться семейном доме, лишенный отцовства вдовец, серый отставник, узнал, что такое счастье». Он купил уютный домик, научился играть на клавесине, лютне, и флейте, совсем забыл о России. Он наслаждался жизнью до тех пор, пока его не затребовала обратно императрица Анна Иоанновна, расправившись с его родней, мешавшей ее самодержавной власти. «Послушный Михаил Алексеевич вернулся со всевозможной поспешностью, захватив с собой жену и ребенка». Он избрал местожительством Москву, подальше от двора, а жену с дочкой укрыл в немецкой слободе. Голицыным надо было тайно перекрещиваться из католичества в православие. Но донос опередил намерение. «Скоро князь Михаил Голицын узнал, что у него нет жены, нет дочери, нет имения, но взамен всех потерь он получил должность придворного шута… Поразительно было пристрастие угрюмой Анны к шутам, придуркам, карликам, арапчатам, забавникам всякого рода. У нее было шесть шутов мужского пола… Самым жалким, униженным, заплеванным шутом был Михаил Голицын». Он безропотно принимал все, что с ним вытворяли. Апофеозом надругательств стала знаменитая брачная ночь опального князя с шутихой Бужениновой в специально построенном для этой забавы ледяном дворце.