Третья ночь полнолуния - [12]

Частые «почему» начинали меня раздражать. Я едва сдерживался, чтобы не сорвалось в ответ нечто грубое и резкое. И больше всего меня злило именно то, что в словах девушки присутствовала железная логика. Только я и сам ничего не соображал, а Светлана довольно взрослая, чтобы кормить ее нелепыми сказками. Сама должна понимать, а не ныть, когда и так тошно, что дальше некуда.

— Откуда мне знать?

Злясь на самого себя, что не удалось полностью погасить раздражение, я ускорил шаг, хотя и чувствовал себя совершенно обессиленным.

— Я больше не могу…

Этого и следовало ожидать. Но разве она виновата?

Я стыдился показать собственную слабость и продолжал, словно автомат, переставлять ноги, мучая и себя, и Светлану.

Меня гнала вперед некая, непонятно откуда появившаяся злость. Я злился на все, что меня окружало, на все непонятное, что не укладывалось в голове, и заунывные причитания девушки лишь подливали масла в огонь.

Я бы и сам с удовольствием задал пресловутые «почему?», если бы рядом нашелся хоть кто-нибудь, сумевший на них ответить.

Глава двадцатая

До леса оставалось все так же далеко, когда местность начала понемногу меняться. Пологим склоном мы спустились в глубокую ложбину. Поначалу уклон почти не ощущался, но, чем дальше, становился круче. Внизу можно было рассмотреть коричневые качалки камыша, что вселяло надежду. Ведь там, где растет камыш, обязательно должна быть вода.

Нам все чаще приходилось обходить вымытые дождевыми потоками овраги, земля под ногами изобиловала выступающими, словно зубья, обветренными гранитными валунами. В воздухе явственно ощущалось присутствие влаги, что сразу добавило сил и энергии.

Мы еще не достигли дна ложбины, когда на нашем пути чудесной картинкой нарисовался быстрый ручей, весело скользящий по вымытому в камне руслу. Из-за поросшего мхом и слизью дна вода в нем казалась коричневато-зеленой, но от этого она ничуть не потеряла своей манящей привлекательности.

Влага оказалась теплой с гниловатым привкусом, но нам ли обращать внимание на такие мелочи?

Утолив жажду и умывшись, я, наконец-то, снова почувствовал себя человеком. Светлана, наверное, тоже. Она перестала скулить, с ее лица исчезло отрешенное выражение и на нем даже промелькнуло некое подобие улыбки.

Мы спустились по руслу вниз и оказались у небольшого, заросшего высохшим камышом, болотца. В нем и терялся так кстати повстречавшийся ручей. А с противоположной стороны болотца манила свежей зеленью развесистая ива. Под куполом ее свисающих почти до земли веток мы и нашли временное пристанище со столь необходимой свежей прохладой.

Светлана выглядела обессилевшей, и я сам насобирал сухих веток и развел костер.

Курица, вопреки наихудшим предположениям, испортиться не успела. При помощи карманного ножика, с которым никогда не расставался, я вырезал два рогатика, нанизал птицу на прут и подвесил над огнем. Скоро запах жареного мяса приятно защекотал ноздри.

Девушка ожила и подсела ближе к костру.

— Этой местности ты тоже не узнаешь?

— Нет. Никогда раньше я здесь не была.

Иного ответа я от нее и не ожидал.

Несмотря на то, что долгое время мы ничего не ели, курица пошла туговато. Мясо казалось жестким и неудобоваримым. К тому же, у нас не было ни специй, ни хлеба, ни соли. Мы с трудом сжевали несколько крохотных кусочков, а все остальное снова завернули в бумагу и спрятали в рюкзаке.

Прохлада расслабляла. Разговаривать было лень, так же, как и думать. Мы лежали рядышком на мягкой траве. Не знаю, как Светлану, а меня сон одолел почти сразу.

Глава двадцать первая

Под вечер жара спала. Листочки над головами шуршали под прохладным ветерком.

Хотя ноги по-прежнему болели от усталости, необходимо было двигаться дальше.

Куда?

Об этом я старался не думать. Я почему-то очень надеялся, что, когда мы доберемся до леса, все сразу станет на свои места.

Благодаря отдыху настроение значительно улучшилось. Злость и раздражение исчезли, будущее перестало казаться настолько беспросветным, как несколько часов назад, а происходящее снова обрело черты приятного романтического приключения.

Мы уже с большим аппетитом подкрепились холодной курятиной, и запили ее мутноватой водой из ручья.

— Должно же это безобразие когда-нибудь прекратиться? — то ли спросила, то ли обнадежила меня девушка, и я утвердительно кивнул головой.

— Если бы кто-нибудь рассказал мне нечто подобное, ни за что бы не поверил…

— Да, везунчики мы с тобой…

Довольно быстро мы преодолели крутой подъем и взяли курс на недоступную, словно мираж, полоску леса. Правда, теперь она казалась значительно ближе. Но я бы не удивился, если бы случилось наоборот.

Впрочем, оптимизма хватило не надолго. Усталость давала себя знать, и вскоре мы снова едва передвигали ноги.

Когда солнце спряталось за горизонтом, и сумерки стали сгущаться, стало очевидным, что до леса нам не добраться. Необходимо было подумать о ночлеге, ибо спать под открытым небом — занятие не из приятных. На собственном горьком опыте пришлось убедиться, что даже в самую жаркую пору года ночи могут быть очень и очень холодными. А потому до наступления темноты, кровь из носу, необходимо отыскать убежище.