Третья мировая война. Какой она будет - [61]

Если мы примем оборонительную триаду, то получим возможность делать заявления, которые помогут нам сдерживать противников от попыток кибератак. Иногда обычные слова, которые не стоят денег, могут обеспечить безопасность, если они обоснованы. Вершина триады — декларируемая стратегия, объявляемая тем странам, которые раздумывают о вторжении в наше киберпространство. Декларируемая стратегия — это официальное объявление стратегии и планов властей. Сейчас у нас нет официальной стратегии, объявляющей, как мы намерены реагировать на кибератаку и относиться к ней. Наши противники могут счесть, что реакция США на кибератаку будет минимальной или непрогнозируемой.

Мы не хотим оказаться в ситуации, в которую попал Джон Кеннеди после того, как обнаружил, что на Кубе размещены ядерные ракеты. Он заявлял, что любая такая ракета, направленная с Кубы кем бы то ни было (СССР или Кубой) на «любую страну в этом полушарии, будет рассматриваться как нападение Советского Союза на Соединенные Штаты и потребует от нас полномасштабного реагирования». Эти слова пугали, когда я услышал их в 20 лет, пугают они и сейчас. Бели бы США заявили об этом до того, как ракеты были дислоцированы на Кубе, Кремль, возможно, их бы там и не стал размещать.

Публичное заявление о наших действиях в случае кибератаки тем не менее не должно ограничивать будущие решения. В словах должна быть некоторая «конструктивная неопределенность». Если кибератака произойдет, мы не будем наверняка знать, кто ее инициировал, и этот факт необходимо учитывать в декларируемой стратегии. Представьте, что Барак Обама обращается к выпускному классу одной из четырех американских военных академий. Он обводит взглядом новоиспеченных офицеров и их родителей, а затем говорит: «Позвольте мне обратиться к любой стране, которая задумывает использовать против нас кибероружие. Соединенные Штаты к любой кибератаке, которая разрушит или нанесет урон нашим вооруженным силам, нашему правительству, нашим важнейшим инфраструктурам, отнесется так же, как к наступательной, направленной на те же цели и имеющей такие же последствия. Мы будем считать это враждебным актом на нашей территории. В ответ на подобную агрессию в нашем киберпространстве я, как главнокомандующий, облачу страну в доспехи могущества и не стану ограничивать нас в масштабах и видах ответных действий». Доспехи могущества — выражение из президентского лексикона. Оно означает, что он может пустить в ход дипломатическое, экономическое, кибернетическое или наступательное оружие (которое будет соответствовать ситуации), принимая во внимание атакованный объект и последствия.

Специалисты по международному праву будут спорить о словах «не стану ограничивать», замечая, что ответные действия, согласно международному законодательству, должны быть соизмеримыми с атакой.

Однако заявление о том, что отклик может быть несоизмерим, — это дополнительное средство устрашения. В ядерной стратегии эта идея — мобилизация всех сил в ответ на атаку меньшего масштаба, а затем предложение прекратить военные действия — называлась эскалацией превосходства. Она посылает сигнал, что вы не желаете вовлекаться в затяжной вялотекущий конфликт. Президент должен иметь такую альтернативу независимо от того, воспользуется он ею или нет.

А что, если (скорее всего, так и будет), возникнет проблема атрибуции и противник спрячется за «юбками» гражданских «хактивистов» или станет утверждать, что атака просто транзитом прошла через его страну, а не началась в ней? Предвидя такое заявление, Обама делает паузу в выступлении, а затем добавляет: «Нас не введут в заблуждение утверждения, что атака была делом рук гражданских „хактивистов“ и ее источник установить нелегко. Мы способны определить авторство. Более того, мы сохраняем за собой право рассматривать отказ своевременно прекратить атаку, исходящую из страны, как подтверждение того, что правительство этой страны участвует в атаке. Мы также будем считать отсутствие серьезного сотрудничества в расследовании атак равноценным участию в атаке».

Доктрина Обамы должна быть доктриной киберравнозначности, согласно которой кибератаки будут оценивать по их последствиям, а не средствам. Они будут приравниваться к наступательным действиям и, возможно, повлекут за собой ответные действия — наступательные или другие. Вывод заключается в том, что государства несут национальную ответственность за киберпространство и обязаны оказывать помощь, то есть в их задачи входит задача предотвращать враждебные действия, исходящие с расположенных в их стране серверов, выслеживать, изолировать и привлекать к судебной ответственности тех, кто использует их киберпространство для разрушения и повреждения систем других стран. Америка тоже будет связана этими обязательствами, и ей придется отключать ботнеты, атакующие, допустим, Грузию из Бруклина. Если бы магистральные интернет-провайдеры сканировали свои сети, обязанность содействовия было бы очень легко исполнять.

Исходя из этой доктрины, Соединенные Штаты должны будут заявить о том, что любую кибератаку, приведшую к разрушению или нарушению деятельности систем, мы не будем считать более допустимой по сравнению с наступательными боевыми действиями просто потому, что она не сопровождалась ослепительными взрывами и горами трупов. Если президент примет какую-либо программу, подобную оборонительной триаде, у США появится надежная кибероборонная стратегия.