Третья книга мечей - [47]

— Разумеется, ты получишь их обратно, как только мы заключим союз. Вернувшись к себе, я сразу же отправлю летунов к командирам всех моих гарнизонов на твоих землях с приказом о немедленной эвакуации.

— И что ты хочешь от меня в обмен на это?

— Для начала, само собой, немедленное прекращение нападений на мои войска — повсюду. А затем твою полную поддержку в борьбе с Темным королем, пока он не будет повержен. Или пока он не раздавит нас. — Королева помолчала, почти по-дружески глядя на сира Эндрю и его телохранителей. — Знаешь, у тебя действительно нет выбора.

Наступила долгая пауза, во время которой рыцарь разглядывал королеву еще более пристально, чем прежде. Наконец он сказал:

— Ответь мне на один вопрос.

— Если смогу.

— Это правда, что ты продала свою дочь в рабство в Красный храм?

Денис увидел, как лицо королевы омрачила тень чего-то более сложного, чем гнев. И ответила она уже гораздо менее дружественно:

— Ах, это… А если я скажу тебе правду, ты поверишь?

— Почему бы и нет? Ты ведь ожидаешь, что мы поверим в твое обещание отдать нам Мыслебой — возможно, сейчас ты и сама в это веришь. Но все же я хотел бы услышать то, что ты соизволишь сказать о своей дочери.

На сей раз пауза оказалась короткой. Затем Серебряная королева порывисто встала.

— Мы с Эминтором сейчас немного погуляем, пока вы станете обсуждать мое предложение. Ведь вы, естественно, захотите поговорить со своими советниками, прежде чем дать ответ. Полагаю, все они здесь. К сожалению — а может, и к счастью, — сейчас не время для обычных дипломатических церемоний. Но я подожду, пока вы будете решать.

И гости из Ямбу действительно отправились прогуляться. Барон Эминтор показывал королеве какие-то любопытные образчики болотной флоры, словно ничего более важного, чем дикие растения, их сейчас не интересовало.

Сир Эндрю и несколько человек сошлись в тесный круг. Денис догадывался, о чем они сейчас говорят: «Известие насчет Вилкаты и Мыслебоя наверняка правда, потому что мы слышали его дважды. Но союз? С Ямбу?»

Однако королева была права, решил Денис. У сира Эндрю нет реального выбора, кроме как принять ее предложение.

Глава 9

Кристин, всего несколько часов назад получившая на торопливой, но радостной церемонии корону царствующей принцессы Тасавалты, одиноко сидела в небольшом зале королевского дворца на одном из малых тронов. Она решила сесть на трон, потому что устала — иначе говоря, вымоталась, а трон оказался самым подходящим местом для сидения. Ни единого стула в зале не было. Она охотно улеглась бы и на пол, но ей помешали опасения за судьбу тесноватого платья для коронации, принадлежавшего ее сестре и торопливо перешитого сегодня под фигуру Кристин.

Принцесса ждала, когда к ней приведут ее возлюбленного Марка. Ему нужно было кое-что сказать, и сказать это могла только она, и только наедине. И она не имела права поддаваться усталости, пока эти слова не будут сказаны.

В зале сейчас было тихо, лишь с улицы доносились звуки праздника. Но при желании Кристин могла бы вспомнить и другие дни в этом зале. Светлые дни громких голосов и беззаботного смеха во времена, когда ее старшая сестра была жива и правила в Тасавалте. И еще более ранние времена, когда Кристин с сестрой, тогда еще девочки, играли в этом зале с отцом-королем, а тот подшучивал насчет этого же трона…

В противоположной стене осторожно открылась дверца. В зал заглянул дядя Карел, мастер магии и учитель магов. Увидев, что Кристин одна, он еле заметно одобрительно кивнул. Чрезвычайно толстый, Карел обладал жизнерадостной внешностью, и над его седой бородой сияли пунцовые щеки, словно он только что вернулся с бодрящей зимней прогулки, — привычное для Кристин зрелище. Насколько она могла судить, он совершенно не изменился со светлых дней ее детства. Сегодня на маге — как, разумеется, и на ней — было полное церемониальное облачение, включающее сине-зеленую диадему на лбу.

Карел сунул руку в дверной проем и подтянул, а затем и легонько подтолкнул в зал Марка, одетого в нелепый наряд, который ему подобрали в гардеробной.

— Ваше высочество, вашей репутации повредит, если вы очень долго пробудете наедине с этим…

Кристин вскочила, словно подброшенная пружиной. Гнев и напряжение после всего, что произошло с ней сегодня, наполнили усталые мускулы силой.

— Дядя Карел, я уже провела с ним наедине почти месяц. И слава богам! Потому что до этого я была наедине с палачами Вилкаты, а ты не пришел, чтобы меня спасти.

Упрек был несправедлив, и Кристин это понимала. Ее голос слегка смягчился:

— Есть важные дела, о которых я должна… поведать этому человеку. Прежде чем пошлю его с поручением, для выполнения которого он покинет Тасавалту.

При упоминании о палачах Вилкаты дядя поморщился, но, услышав ее последние слова, не стал скрывать облегчения. Он молча поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

Марка эти же слова Кристин шокировали, но не очень удивили. Вот уже несколько часов он не раскрывал рта, чтобы сказать кому-нибудь хоть слово по собственной воле. С ним заговаривали многие, но в основном для того, чтобы дать указания: ванна приготовлена для тебя там, жди здесь, надень это и проверь, подходит ли размер. Вот еда, вот питье, вот бритва. Стой здесь, жди. Теперь иди сюда. Его отмыли, накормили, одели, нацепили какие-то украшения (он предположил, что это ордена), а потом отодвинули в сторонку и позволили наблюдать из дальнего уголка за церемонией коронации.