Третья истина - [160]

Итак, она сидит одна во время его «портретных» рейдов. Но если бы только во время них! Сашу обижает, что уже не впервые Виконт «приставляет» к ней какую-нибудь бабушку и требует, чтобы они проводили вместе почти целый день. На этот раз попалась невыразительная скучная женщина, не в пример бабе Капе. Сидя с Сашей, она целый день плела корзинки и уходила строго в шесть. С одной стороны это было неплохо. Саша после ее ухода стряпала что-нибудь в маленькой печурке. Оказалось, она помнила многое из тетушкиных рецептов и успешно могла придумывать свои… При бабке готовить было нельзя — та поразилась бы такому кулинарному дарованию у «хлопчика». Виконт Сашиными блюдами неизменно восхищался, и, даже на ее слух, без особого преувеличения. Но беда была в том, что Саша оказывалась одна именно, когда становилось темно. И приделанный к двери засов только немножко спасал от страха.

А еще жизнь их в последнее время омрачилась визитами офицера Долинина, явившегося как-то вместе с другими ценителями-военными поглядеть на работы в церкви, оказавшегося знакомым Виконта из прежних петербургских времен, и зачастившего к ним. Эх, не вошли бы в деревню украинские части, не пришлось бы выслушивать бесконечное долининское брюзжание и ругательства по поводу армии и украинцев, а главное, многоречивые, с пугающе жестокими подробностями, рассказы о работе по ликвидации партизан в лесах. По словам рассказчика, это были вовсе не «шалящие хлопци», а хорошо организованные преступники. Только «предельная и запредельная» жестокость могла, как он говорил, спасти положение.

В их тесной пристройке деваться Саше было некуда, разве что сесть на лавке у стены и отвернуться. Но ведь все равно слышно!

Кроме высказываний о методах расправы над партизанами, у Долинина была и вторая, излюбленная тема: воспоминания о каких-то петербуржских дамах, которых Шаховской должен был хорошо знать.

Однако и то, и другое Саша слышала не целиком. По мере развития разговора Виконт либо, накинув бекешу, кивал Долинину на дверь, и они куда-то уходили вместе, либо раздражался и без стеснения просил гостя удалиться. Тот хлопал дверью и уходил один. Это Сашу, конечно, устраивало больше. К сожалению, на следующий день Долинин неукоснительно заявлялся снова.

Некогда, в гимназии, которую Саша почти не вспоминала, подружка Таня сказала про кого-то: «Плюнь в глаза — скажет: «божья роса». Барышню Лулу такая противная пословица покоробила, но сейчас она вспоминала ее ежедневно. Виконт, и сначала не слишком обрадовавшийся старому знакомому, скоро стал весьма недвусмысленно заявлять, что с недавних пор предпочитает молчаливых.

Вот и сегодня, Виконт, нахмурившись, увел Долинина и задержался с ним допоздна.

… Кажется, шаги. Наконец-то! Саша с трудом отодвинула болт.

— Я не опоздал?

— Опоздали к чему, Виконт? Если к ужину — да, если к моей панике — нет, я еще не успела, как следует, испугаться… Вообще-то уже поздно, конечно…

— Поздно? А старушка где?

— Ушла уже. Почему бы вам с этим Долининым не поругаться, как следует? И с этих пор — ни слова, ни встречи. Представляете, прелесть? Долинин не появляется, вы — дома. Хотите, я придумаю повод?

— Оставим Долинина, с меня его хватит, — он потер лоб и тряхнул волосами. — Целый вечер упиваться его обществом, а ночью припоминать подробности встреч — это свыше моих сил. Найдется у тебя там что-нибудь? — он кивнул на печурку.

— Ну, а все-таки? — Саша выложила на тарелку печеного гусенка с картошкой и сушеными сливами внутри и удовлетворенно на него посмотрела. Сметана для смазки была уместна — красиво запекся.

— Может, я завтра скажу, что вы уехали? — предложила она, воткнув в гусенка вилку.

— Лгать тебе не придется, я думаю. Готов биться об заклад, после нашего сегодняшнего разговора, он здесь больше не появится.

Виконт подмигнул ободряюще и даже прищелкнул краем рта — то ли в предвкушении печеного гуся, то ли гордясь результатом своей беседы с Долининым.

— Как вам удалось, Виконт? Это же просто отлично, я…

Снаружи раздался какой-то непонятный шум, и ни кто иной, как Долинин, снимая на ходу головной убор, вошел в комнату:

— Шаховской, мы с вами единственные на многие мили вокруг образованные люди, зачем эти раздоры между нами? Я докажу вам наглядно, что я не голословен и сам предмет спора исчезнет, будто его и не было. Сядьте и убедитесь воочию, что я прав! Сюда его! — крикнул он в проем двери, и Саша поняла, что заставляло ее слушать вполуха. Снаружи кто-то оставался. И теперь там раздались выкрики, топот сапог, а затем в дверь втолкнули какого-то человека. Усевшийся было Виконт, вскочил, а Саша вскрикнула и бросилась к человеку, а не от него, несмотря на то, что он был по-настоящему страшен. Лицо синее, распухшее, босые ноги, бесформенные, как лепешки, изранены в кровь, рубашка висит клочьями, под ней… живого места нет.

— Убирайся, вызову! — крикнул Долинин конвойному и обратился к Виконту на повышенном тоне:

— Так говорите, даже опыт инквизиции доказывает бесполезность пыток? Смысла нет? Сейчас мы с вами докажем обратное… — в глазах у него зажегся огонек нетерпения.