Третья дама - [71]

— Значит, Мидори ездила в минувшем октябре в Европу одна?

— Да. И я поняла, что в этой поездке с ней, видимо, что-то произошло. Она вернулась оттуда совсем другой. Прежде всего она перестала пользоваться своими любимыми духами. Но первое серьёзное подозрение у меня возникло, когда она не смогла прочесть в газете заметку об убийстве профессора Йосими. Должно быть, упомянув при Мидори имя Йосими, вы также объяснили ей, что по его вине случилась вспышка раковых заболеваний среди детей.

— Разумеется, я рассказал ей об этом. И она негодовала вместе со мной, она разделила мою ненависть к Йосими. Думаю, именно это стало главным звеном, соединившим наши сердца.

— Да, теперь понимаю. — Аканэ по-прежнему плакала. — Прошлым летом, за три месяца до поездки Мидори в Европу, неожиданно выяснилось, что одна очаровательная маленькая девочка, которой Мидори давала уроки фортепьяно, больна раком. Бедняжка ужасно мучилась и в конце концов умерла. Моя сестра, даже будучи человеком посторонним, была глубоко потрясена смертью девочки и сильно переживала.

Глухой стон вырвался из горла Дайго. Он сидел, низко опустив голову и заткнув уши руками, но в них всё равно звучал голос Фумико. Страсть, достоинство, изящный аромат шелковистой кожи — ну что это была за женщина! И подумать только, он задушил её своими собственными руками! Уткнувшись лбом в колени, Дайго продолжал стонать. Сознание его помрачилось.

Когда Дайго впервые увидел Мидори в отеле «Эмеральд вью», его охватил страх и какое-то жуткое ощущение того, что судьбы их связаны. И потом, в ту роковую ночь в гараже, Мидори не оказала особого сопротивления. Дайго, помнится, был немало озадачен этим обстоятельством уже после того, как убил её. Он тогда всё пытался понять, что же связывало их судьбы. Сам того не ведая, он из убийцы превратился в жертву. Он не знал, как выяснилось, ровным счётом ничего! Зато теперь ему стало ясно, что она всё спланировала заранее — с той самой первой ночи.

Как сказала ему тогда Фумико? «Может быть, эта женщина наложила на меня какое-то проклятие, но я даю вам слово, что моё сердце не узнает покоя, пока она не умрёт».

Когда Дайго спросил, любила ли она того мужчину, что был убит, она не ответила, а только кивнула. И почему ему тогда не пришло в голову, что человек, исполненный столь жгучей ненависти к убийце и снедаемый страстным желанием мести, не стал бы просить кого-то совершить убийство вместо него? Тому, кто действительно жаждет мести, важно, чтобы жертва осознала происходящее и в полной мере испытала мучения. Сколько раз Дайго размышлял над словом «смелость», произнесённым тогда Фумико! А ответ, который он искал, оказывается, был всё это время перед ним — смелостью для Фумико было решение объявить смертный приговор самой себе.

Волей судьбы случилось так, что Фумико избрала Дайго своим палачом. Она убила ненавистного ему Йосими как бы в награду за то, что ему, наивному и ничего не подозревающему, предстояло сделать. Сначала она придумала для Дайго надёжное алиби, а уж потом совершила убийство. Кроме того, в ту ночь в Барбизоне она дала ему знать, какое время дня и недели будет удобным алиби для неё самой, и, конечно, эти дни и часы полностью совпали со временем, когда Юко Кумэ уходила на работу. Даже готовясь встретить смерть, Мидори позаботилась о том, чтобы ни малейшего подозрения не пало на Юко, — возможно, таким своеобразным способом она пыталась загладить свою вину перед ней.

Она постаралась максимально облегчить «работу» Дайго. Должно быть, она догадывалась, что впоследствии Дайго попытается найти её, и устроила всё так, что, не сумев разыскать её, он всё равно верил в существование Фумико. Да, похоже, она предусмотрела всё.

Не осознавая, что делает, Дайго вскочил на ноги и бросился к двери.

— Постойте, профессор Дайго! Подождите! — Аканэ схватила его за руку. — Пожалуйста, подождите. Нельзя ли нам повторить всё с самого начала?

— С самого начала?

— Да. Повторить сегодня. Сейчас. Ведь мы здесь совсем одни и могли бы вдвоём пережить подобное снова. Разве вы не видите? Мне ведь тоже этого хочется. Я тоже искала такой вот незыблемой любви, тоже мечтала вступить в союз с человеком, способным проникнуть в глубины моей души и поселиться в ней навсегда. Я хочу пережить то же, что пережила моя сестра. Ради этого я не побоялась встретиться с вами наедине. С вами, с убийцей! Вы только подумайте об этом. Что мы имеем в виду, когда говорим о любви? И в какой мере нашими эмоциями руководит рассудок? Ведь часто бывает, что человек влюбляется в другого, не зная о нём ровным счётом ничего. И какой таинственный и романтичный образ принимает такая вот встреча в темноте с абсолютно неизвестным тебе человеком! Ведь только в такие моменты люди могут открыть друг другу самые потаённые глубины своей души, поделиться тем сокровенным, в чём никогда не признались бы вслух на обычном любовном свидании. Нет ничего удивительнее и восхитительнее такой любви.

Дайго не отвечал, и Аканэ продолжала:

— А может быть, всё это только иллюзия. Вот вы любили Фумико, которая оказалась Мидори, и вы не колеблясь убили Мидори, которая на самом деле и была вашей Фумико. Убивая, вы, наверное, испытывали любовь к Фумико, хотя не имели для этого никаких оснований. И тогда же вы, вероятно, испытывали ненависть к Мидори, также не имея для этого никаких оснований. Так зачем вам было душить безропотную жертву, к которой вы не питали ненависти?