Третий Рим и Вторая Великороссия - [4]

А вы обращали внимание, какое место занимает Новгородчина в системе координат развёртывания России? Она находится в ключевой точке двойного российского развертывания — меридианального и широтного. Потом мы забываем, что новгородцы ещё в XIV веке наметили дорогу в Сибирь через Вологду, через Урал. Дальнейшее освоение Сибири происходило по новгородскому сценарию. Использовались новгородские технологии вторжения — по рекам, на стругах. О. Георгий Флоровский в своей статье "О культе Святой Софии" обращал внимание на то, как в Московском царстве на тобольскую епархию сажали владык новгородцев.

Фактически Сибирь рассматривалась как продолжение Новгорода. То есть продолжением той земли, на которой впоследствии возник Петербург. Существует определенная "мистическая связь" между землей Александра Невского и Сибирью, нашей Второй Великороссией. Поэтому, очень любопытна сама эта альтернатива, куда переносить столицу — в Сибирь или Питер. Эти два направления выступают как бы в смысловой связке.

А.Шмулевич: А Вам не кажется, что существует еще и связь Санкт-Петербург — Белоруссия?

В.Цымбурский: Это отдельная тема. У меня готовится статья о Белоруссии, которую я никак не могу дотянуть до печати. Она называется "Второе государство Русского народа".

Б.Межуев: В этом контексте петровское евразийство последнего периода его царствования, которое описано в Вашей статье "Дваждырожденная Евразия и геостратегические циклы России", выглядит довольно логично.

В.Цымбурский: Да, если под петровским евразийством понимать большую игру императора после Ништадского мира, когда полностью была подмята Польша, в Швеции сидело петровское лобби, а на пути России непоколебимо стояла только Турция… Тогда, в последние петровские годы, действительно началось время больших проектов, связанных непосредственно с Южной Азией, Индией, Каспием. Потом возник проект освоения Северного пути, а также начался поиск выхода через Балтику, через Атлантику, в Южную Азию со стоянкой на Мадагаскаре. Турция тогда запирала южные выходы и приходилось искать обходные пути. Сергей Михайлович Соловьев писал, что Пётр видел побережье Балтики исключительно в увязке с побережьем Каспия.

Но вернемся к нашей проблеме. Сегодня говорить об альтернативной столице надо так, чтобы освещалось развитие узловых российских территорий. Укрепление и повышение значимости страны в мировой геополитической и геоэкономической композиции. Чтобы русский человек, глядя на карту России, не видел какое-то осколочное образование, где массы сбились на Западе, а дальше — дикая степь, леса, болото и чёрт знает что. Чтобы он видел внутренние связи и контуры будущего Зауральского Петербурга.

Б.Межуев: Перенос столицы повлечет за собой определенные политические риски, работающие, в частности, на ослабление связи с Украиной и Белоруссией…

В.Цымбурский: Политические риски существуют сейчас, когда народ в Свердловской области бежит в Екатеринбург. (А оттуда, кто побогаче, в Москву.) Когда население спасается бегством с Дальнего Востока. Особенно теперь, когда после сдачи этих злополучных островов китайцы нависают над Транссибом и Хабаровском. Наибольшие политические риски несет в себе нынешняя политика, при которой совершенно не обсуждаются перспективы усиления и укрепления страны.

Предположим, НАТО действительно выдвигается к нашим границам в Грузии и Украине. Для страны, где все нервные узлы сдвинуты к западной каёмочке, это действительно чудовищно опасно. Помните, как ельцинский министр обороны Павел Грачев предупреждал, что столичный округ становится прифронтовым. Все 1990-е годы стоял крик: "Судьба России решается в Чечне". Я тогда писал, что для политика, который видел бы Россию не из Кремля, а из Новосибирска или Тюмени, судьба России никак не решалась бы в Чечне. Взгляд политика, имеющего за спиной надёжную запасную Ставку во Второй Великороссии, был бы совершенно иным. Сейчас удержать Россию в целости может только сила, сочетающая прочные позиции на европейском фланге и не менее прочные позиции в "пятой скрепе".

Б.Межуев: Последний вопрос. Тема Москвы. Кроме всех геополитических аспектов проблемы "альтернативной столицы", существует геокультурная претензия к поискам такого рода. Москва — Третий Рим. И Третий Рим неотделим от Москвы, ибо Москва — столица православия и душа России. Что останется от Москвы, если она утратит свой статус столицы?

В.Цымбурский: Сегодня, когда предельно обострилось российское двоеритмие, когда внутренний цивилизационный ритм России оказался как бы подавляемым, а ритм, связанный с адаптацией к внешним мировым условиям, напротив, активизировался — Москва выглядит огромным терминалом. Это космополис. Фактически один из портов мировой империи. Если рассматривать глобальный мир как некую империю, то Москва из всех российских городов наиболее отчетливо являет собой образ "узла космополитической империи".

Естественно, что живущие там люди усваивают психологию мирового терминала. Когда при нас обостряется столкновение двух ритмов, эндогенного и адаптивного, Москва в огромной мере представляет внешний, привнесенный ритм. В этом смысле интересно столкновение различных подходов к высшему образованию, на которое обратил мое внимание Юрий Солозобов. МГИМО начинают наполнять дети периферийных элит, а высшие кадры куются уже в Кембридже и Оксфорде. Они возвращаются в Москву, и столкновение между людьми глобальной ориентации и людьми, порожденными глубинкой, оказывается неизбежно.