Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945 - [189]
Заур, предчувствовавший, что ему выставят невыполнимые требования, на следующий же день аккуратно объяснил Гитлеру, что увеличение выпуска зенитных орудий зависит от поставок особых станков для сверления длинных орудийных стволов.
Вскоре я снова приехал в Ставку — на этот раз в компании Заура, — чтобы обсудить детали приказа, который, к нашему великому сожалению, Гитлер отдал не только устно, но и письменно. После долгих споров Гитлер все же наполовину урезал свои первоначальные требования о пятикратном увеличении выпуска зениток, но срок исполнения ограничил декабрем 1945 года, а производство снарядов к зениткам приказал удвоить. Нам удалось утвердить более двадцати восьми пунктов программы, почти не вызвав его новых приступов гнева, но когда я еще раз упомянул о важности истребителей для внутреннего фронта, он, резко оборвав меня, подтвердил приказ об увеличении выпуска зенитных орудий за счет истребителей и объявил совещание закрытым.
Это был первый приказ Гитлера, который и я, и Заур проигнорировали. На следующий день я, полагаясь лишь на интуицию и собственное понимание ситуации, заявил руководителям военной промышленности: «Любой ценой мы должны довести производство истребителей до возможного максимума». Три дня спустя я собрал совещание представителей авиапромышленности и в присутствии Галланда разъяснил им важность поставленной перед ними задачи: «Только увеличив выпуск истребителей, мы сможем избежать величайшей опасности: уничтожения всей нашей военной промышленности»[290].
Правда, Гитлер постепенно успокоился и совершенно неожиданно, не предупредив меня, одобрил мое предложение о придании программе выпуска истребителей приоритетного статуса.
В то же время мы были вынуждены сократить производство других видов вооружения и практически отказаться от новых разработок. Гитлер все более многозначительно намекал на новое «чудо-оружие», оставляя генералам и политическим лидерам надежды на коренной перелом в войне. Когда я бывал в действующих войсках, меня часто спрашивали с загадочными улыбками, когда же появится секретное оружие. Мне не нравились эти заблуждения, ибо рано или поздно всех ждало разочарование. В середине сентября я написал Гитлеру: «В войсках широко распространена вера в новое оружие, способное изменить ход войны. Солдаты ожидают его применения в ближайшие дни или недели. Эту надежду разделяют и многие высокопоставленные офицеры. Я сомневаюсь, правильно ли в такой тяжелой ситуации разжигать надежды, которые не могут быть оправданы в столь короткий срок и непременно вызовут разочарование, способное подорвать боевой дух армии. Поскольку и гражданское население ждет со дня на день чудо-оружие, размышляя, сознаем ли мы, что решающий час уже пробил и промедление ничем не оправдано, встает вопрос, полезна ли эта пропаганда»[291].
В частном разговоре Гитлер признал мою правоту. Тем не менее я вскоре узнал, что он продолжает обольщаться сам и обольщать других надеждами на скорое появление «чудо-оружия». 2 ноября 1944 года я написал Геббельсу: «На мой взгляд, неразумно внушать народу надежды, которые мы вряд ли сможем оправдать… Поэтому я прошу вас принять меры к тому, чтобы в ежедневных газетах и технических журналах не появлялись намеки на грядущие успехи нашей военной промышленности».
Геббельс действительно положил конец всем ссылкам на новое оружие, но, как ни странно, слухов стало еще больше. Только на Нюрнбергском процессе я узнал от Ханса Фриче, одного из ближайших сотрудников министра пропаганды, о том, что Геббельс организовал специальный отдел для распространения слухов. Тогда только я понял, почему эти слухи зачастую были так невероятно близки к истине. Нередко вечерами, после совещаний по вооружению, мы беседовали о новых технических разработках; иногда даже обсуждали возможность создания атомной бомбы. Один из главных помощников Геббельса часто присутствовал — в качестве репортера — на наших совещаниях, а затем оставался и на неформальные обсуждения.
В те бурные времена, когда каждый страстно искал основания для надежды, слухи падали на плодородную почву. С другой стороны, население давно перестало верить пропаганде. Правда, было одно исключение: в последние месяцы войны все большее число отчаявшихся людей искало утешения в астрологических прогнозах, печатавшихся в газетах. Как я узнал в Нюрнберге от того же Фриче, министерство пропаганды использовало их как инструмент манипулирования общественным мнением. Фальшивые гороскопы вещали о мрачных долинах, которые следует пройти, о неминуемых сюрпризах и счастливом избавлении от несчастий. Только в астрологических прогнозах у режима еще было будущее.
28. Стремительное падение
Структура управления военной промышленностью, с весны 1944 года находившаяся под контролем моего министерства, к концу осени стала распадаться. Сначала, как я уже упоминал, масштабный проект по производству ракет дальнего действия перешел в ведение СС. Затем нескольким гауляйтерам удалось перехватить контроль за военными предприятиями, расположенными в их регионах. Гитлер эти инициативы поддерживал. Например, было одобрено предложение Заукеля, как гауляйтера Тюрингии, построить большой подземный завод для серийного производства одномоторных реактивных истребителей, которые Гитлер назвал «народными истребителями». Однако вся эта децентрализация уже не могла нанести серьезный ущерб содрогавшейся в предсмертной агонии экономике.
Альберт Шпеер был личным архитектором Гитлера, а с 1942 года возглавлял военную промышленность «третьего рейха». После разгрома фашистской Германии Нюрнбергский трибунал осудил его как одного из главных военных преступников.В своих мемуарах, принадлежащих к числу самых поучительных политических документов XX в., Шпеер полностью переосмысливает свое прошлое, давая ему суровую, горькую оценку.
Альберт Шпеер (1906–1981) был личным архитектором Гитлера, его доверенным лицом, рейхсминистром вооружений и военной промышленности и к концу войны стал вторым наиболее влиятельным человеком в нацистской Германии. Шпеер — единственный из обвиняемых на Нюрнбергском процессе — признал свою вину за преступления рейха. Был приговорен к двадцати годам тюремного заключения.Все эти годы Шпеер записывал свои воспоминания микроскопическим почерком на туалетной бумаге, обертках от табака, листках календаря, а сочувствующие охранники тайком переправляли их на свободу.
Эта книга – увлекательный рассказ о насыщенной, интересной жизни незаурядного человека в сложные времена застоя, катастрофы и возрождения российского государства, о его участии в исторических событиях, в культурной жизни страны, о встречах с известными людьми, о уже забываемых парадоксах быта… Но это не просто книга воспоминаний. В ней и яркие полемические рассуждения ученого по жгучим вопросам нашего бытия: причины социальных потрясений, выбор пути развития России, воспитание личности. Написанная легко, зачастую с иронией, она представляет несомненный интерес для читателей.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.