Третий лишний - [21]
Когда Рац кончил читать, Маруся, держа обеими руками щеки, чтобы не расхохотаться, прикрикнула:
— Как не совестно, Семин, собрание превращать в балаган!
И видимо, желая сделать приятное папе Бедной Лизы, она сказала:
— Лиза Горюшкина! Как ты считаешь — взрослые мы или дети?
Лиза смущенно помолчала, потом выдала:
— Я не знаю, я запуталась, потому что когда мама заставляет меня мыть полы, а я не хочу, она говорит, что я взрослая, а когда я прошусь на вечерний сеанс, оказывается, я еще маленькая.
Лизин папа смутился.
— Ну и ну, — сказал он, — совсем дочь запутали. Ты лучше расскажи, дочка, как ты была на первой операции, что увидела, что пережила, что поняла.
Вот это да! Кто бы мог подумать! Вот так тихоня! Нам ни гу-гу. Характер, однако.
— Знаете, девочки, это было в сентябре. Меня папа пригласил. Оперировали аппендицит. Мне понравилось. С тех пор я читаю медицинские книжки.
Потом выступил Лизин папа. Он рассказывал много и интересно, и я стала представлять, как надеваю белый халат, мою руки, подхожу к столу, где лежит больной, и… падаю в обморок. Нет, хирургия не для меня! Я спросила у Лариски:
— А ты смогла бы стать врачом?
— Не знаю…
Она сидела какая-то вялая, безучастная. Может быть, боялась, что ее спросят о матери, или меня. Но у нас не хватило времени. Маруся сказала, чтобы мы через два дня принесли интервью в письменном виде. Сделаем стенд.
Глава 9. «Маруся отравилась»
Ко мне уже два раза прибегала Лариса посмотреть мое новое платье, но оно все было не готово. Я нервничала. Через три часа должна быть в школе, а все — на живую нитку. Наконец мама сказала:
— Катюша, последняя примерка.
— Пять примерок назад ты говорила тоже последняя, — ворчала я.
— Да, портниха из меня никудышная, в этом смысле я, можно сказать, ни с чем пирожок.
Мама умела себя уничижать. Мне стало ее жалко. Ведь конец четверти, у нее тетрадей уйма, а тут мое платье. Я сказала примирительно:
— Ладно уж, раз последняя…
В новых платьях я всегда какая-то новая, даже глаза другие, вроде бы не мои. Когда я надела почти готовое платье, туфли, вошел папа. По лицу вижу — ему понравилось. Но он никогда не скажет по-нормальному, без подковырок. Вот и сейчас он изрек в своем духе:
— Мама, слышишь треск?
— Что такое? Платье тесное?
— Да нет. Крылья у Катерины прорастают, аж трещат.
Мама засмеялась и говорит:
— Что ж, ангелы всегда были нужны, а белое платье на Новый год к счастью.
Да, Новый год пришел. И хотя мы не ждали его так рано, все равно были рады. Мы хотели, чтобы он наступил хотя бы на день-два позже, тогда, нам казалось, мы сделаем все — люкс, пальчики оближешь. Не знаю, есть ли люди, которым некуда девать время? Мне лично всегда не хватает пяти минут, чтобы вовремя прийти в школу, и одного дня в конце четверти, чтобы исправить «тройку».
Лариска прибежала в третий раз и, увидев меня, ахнула:
— Пропали мои поклонники!
— Не прибедняйся, — сказала я.
— Ты знаешь, у нас, оказывается, будет много костюмов. Вот Маруся расшурудила всех!
Мы вспомнили, как она нас агитировала шить маскарадные костюмы.
— Вы даже не представляете, как интересно, когда вы всех видите, а вас — никто, потому что не узнают. В маске вы становитесь почти невидимкой.
Марусина агитация встречена была довольно холодно. Придумывать, шить… Пусть этим занимаются пятиклашки — они же дурачки, им что ни скажи — из кожи вылезут. Сами были такие, знаем.
Интересно, а сама-то она хотела бы появиться в маске?
— Вот посмотрите, — сказала Маруся, — приду на бал — не узнаете меня!
— Узнаем! — заорали мы.
— Это почему же?
— По вашим ботинкам!
Зимние ботинки у Маруси были неважнецкие, старенькие. Она посмотрела на свои ноги и сказала:
— Ну и публика! Один раз не переобулась, и уже заметили.
На том разговор и кончился, а результат, если верить Лариске, налицо. Все-таки умеет наша Маруся задеть нас за живое.
— Ты не очень возись, ладно, а то у нас с тобой дел — по горло, — сказала Лариска, убегая домой. — Я зайду за тобой через часок.
Мы с Лариской сегодня чуть не главные. Она отвечает за аттракционы, а я — за «Новогодний капустник».
Лариску я прождала больше двух часов, а ее все не было. Я уж собралась бежать к ней. Но она явилась. Оказывается, мать ей купила к Новому году лаковые туфли и забыла их на работе. Пришлось ехать в ресторан «Сахалин», а это на другом конце города.
Школу осаждала толпа. Мы с Лариской как раз попали в час пик — на бал повалила основная масса. В руках у нас разный реквизит для «капустника». Сразу видно — идут артисты. На дверях стояли наши мальчишки — Ленька и Юрка. Разодетые! В новых костюмах, в галстуках. Они тоже участвовали в «капустнике» в интермедии. Юрка сказал:
— Опаздываете, а начальство уже здесь.
Начальство — это Клара.
Как только вошли в вестибюль, в нос ударил неповторимый хвойный запах; хотя елка стояла на втором этаже, но все равно Новым годом пахло здорово. Я почувствовала себя весело и счастливо. Вот сейчас с Лариской разденемся и будем порхать в новых платьях. Кстати, ее платье я еще не видела.
В вестибюле вертелись клоуны, «снежинки» и какая-то загадочная дама с лорнетом.
