Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии - [41]

– Что ты хочешь мне сказать?

– Знаешь, Шар-Кан тебя ценит. Понятия не имею, почему. Наверное, ей нравится та ерунда, которую ты ей читаешь.

– Шар желает понять людей.

– Ну это разве не смешно? Единственное мыслящее существо в этом городе, единственное, которое хочет тебя понять, и оно согласно твоим догмам – суть воплощение зла! Сдохнуть со смеху можно… А ты конспирацию развел против нее. Как это по-человечески, слишком по-человечески, даже я сам не могу понять смысла.

– Скажи, Баян…

– Ох, ты… Дай мне поболтать! Знаешь, как мало вокруг меня стоящих собеседников, с кем я мог бы вот так разговаривать? Пожалуй, надо почаще встречаться… Так вот, думаю я, Евтим, что мы с тобой больше не враги. Незачем быть врагами. Мы совсем другие, не чета всей той своре. Быдло, оно быдло – и «твои», и «мои».

– Согласен. Мы с тобой иные.

– Вот! И мне будет очень жаль, смертельно жаль, если придется за тобой гоняться. Если будет надо – я тебя выброшу из этого города. Пущу по миру, как ты меня когда-то, помнишь, нет? Или же – упаси меня Господи! – придется зарезать тебя лично и умыть твоей кровью все подходы к Резиденции. Так твоя дорожка из кровавых капель во дворце не будет видна…

– Говори зачем пришел и уходи прочь отсюда!

– Скажу, конечно. Пришел же ведь, да… Ты что, нас за дурней принимал, пока дорожку кропил? За слепых? Ничто не смогло вытравить проклятые капли. По сему, завтра мы с тобой прогуляемся по Царевецу. И наделаем множество дорожек. И потом к каждой я лично приставлю охрану. Оцени мою откровенность! Я ведь честен перед тобой сполна… друг!

– Честен.

– Вот, наконец-то пришли к пониманию.

…Созерцание при вечерне прервано едва уловимым шорохом шагов за спиной. Резко выпрямляюсь.

– Не смей креститься!

Я даже не и не подумал креститься. Я скован изумлением видеть его опять здесь, в моих покоях. Именно его, язычника и антихриста, называемого Колдуном-колобром. Я встречался с ним всего лишь один раз, давно, во время публичного суда над еретиками. Но запомнил. Такого не забудешь. Кто его хоть раз видел – не забудет.

– Как ты сюда вошел? – спрашиваю гневно.

В ответ – улыбка. На суде про него сказали, что умеет он становиться невидимым, носиться по воздуху и проходить сквозь стены. А еще твердили, что оборотень – превращается в медведя, в волка, в любую бессловесную тварь. Говорили, что родом он из старых языческих царей. Ничему из всего сказанного я не поверил. И поэтому – помиловал.

– Молишься, поп? – ехидно засмеялся он. С той же самой прежней наглостью, с которой отвечал на суде. Неприкаянный сумасшедший.

– Да, молюсь. Тяжелая пора настала для города, – ответил я, гневясь за то, что пал так низко, что разговариваю с ним, а не кличу стражу.

– Ну, ну, ну… Как же не быть тяжко, государь-то в Никополь сбежал, а пастырь закрылся в часовне и бубнит молитвы…

– Город держится и держится с честью! – крикнул я и шагнул яростно к нему. – Чего ты хочешь? Зачем пришел?

И тут же встал я и застыл на месте. Ибо из-под темного плаща Колдун выхватил меч. И не железный. Из темного прозрачного хрусталя выделанный. Острые грани оружия сверкали при свете свечей и лампад. Я онемел. А тот заговорил медленно и тихо, хотя показалось мне – слова его грохочут в покоях и сотрясают весь царский дворец. И пока говорил, Колдун держал меч пред самым своим лицом:

– Зовут меня Колобром. На старом языке сие значит – Хранитель клятв. Пришел я одну из них исполнить. Старую клятву. Клятву драконов! Крылатые дали ее еще самым древним нашим царям. Дали слово беречь наш народ. Защищать и помогать. С незапамятных времен драконы свое слово держали. Пока люди их не прогнали. Ты прогнал. Вы прогнали. Люди забыли солнечного змея и позвали другого хозяина. Отреклись от блага на земле во имя обманного спасения душ.

– Замолчи!

– Город сей стар. Первый камень в него змеем положен. Драконы это знают и помнят. Им больно за этот город.

Лезвие-кристалл коснулось его лица. Затем колдун протянул его мне:

– К тебе я пришел как к самому главному сейчас среди людей. Возьми меч. Ударь им в набат. Закрой церкви и потуши в них лампады. Убери кресты, что портят купола этого города. И отправь кукеров по холмам. Сильных кукеров…

– Безумец…

– Ты безумен будешь, если откажешь помощь драконов пронять. Сожги в кострах иконы и кресты. Позови драконов, и от бусурманов за стенами мокрого места не останется! Возьми меч!

– Убирайся! Стража!..

– На кого ты надеешься, поп? Где твой Бог? Он тебе не поможет. Бог никому не помогал.

– Анафема, анафема, анафема!

– Дурак… – рука с мечом опустилась. – Тебе решать. Я же свое дело сделал.

Когда стража ворвалась в часовню, колдун неприятно захохотал и растворился в воздухе. Будто был ночным кошмаром…

4

– Предал ты меня уже, батюшка Евтим, не так ли? По глазам вижу.

– Не то видишь. Они же – видят. Нашу кровь увидели.

– Ведомо мне.

– Заставили окропить весь Царевец. Везде там засады.

– Зело добро есть.

– Не разумнее ли отказаться?

Из-под капюшона раздался сдавленный грудной смех. Я знал, где его успею найти. Даже чудно – как витяки не догадались обложить это место? Маленькая церквушка когда-то носила его имя – храм Святого Георгия Победоносца. Сейчас она служила каменной беседкой с видом на бурлящие воды Янтры. Кресты с куполов давно сняты, одна из стен – обрушена, а остальные густо обросли плющом. В глубине стояло несколько скамеек кованого железа. Внутрь механические дворники не добирались, и пол был завален грудами пластмассовой тары и фольгой от оберток. Там, где некогда находился алтарь, сейчас на кучке мусора возлежала беспризорная кошка. Она видела нас, но только лениво вытягивала лапки, не покидая облюбованного логова, но на всякий случай, провожая нас взглядом полуприкрытых глаз.