Третье новое поселение имени Сууваренена - [9]

В "новом поселении" воцарилось время тихого ужаса. Люди ожидали, что вот-вот по приказу правителя их перебьют работники Министерства порядка. Ночью вытащат из "домов", выведут в поле и порубят на куски короткими мечами. Все ждали этой ночи. Лоймены возобновили тайные моления по ночам - страх всех перед всеобщей резней странным образом заглушал страх каждого в отдельности. Они молились женскому аспекту Великой Реки - просили её о заступничестве и милосердии. Впервые, за долгие-долгие месяцы, Тусеми был ло-ломени этих людей. Но это его не радовало. Тусеми желал, - что раньше показалось бы ему кощунством, - лучше не быть ему ло-ломени. Не быть Старой вере...

День сменялся днем. Некоторых людей действительно уводили ночью в неизвестность, но основную массу "новопоселенцев" не трогали. А ссыльные все прибывали и прибывали, и вскоре "новое поселение" было переполнено. В каждом "доме" спало по пятьдесят человек: все лежали на одном боку потому, как не было возможности повернуться на другой бок. Пищи становилось все меньше. Самые слабые и старики стали умирать от голода. Когда Тусеми перестал самостоятельно ходить, - его передвигали двое лойменов помоложе, - ужас прекратился. Ссыльные перестали прибывать в "третье новое поселение". А рядом с ним, построили "тридцать второе новое поселение". Пищевой рацион был восстановлен...

В пятый год Великого Сплочения произошли удивительные события. Тусеми, забывший, что такое удивление, тихо удивлялся с другими "новопоселенцами". Что-то происходило в стране. Но что?.. Никто не мог толком сказать, что происходило. Никто не мог объяснить происходящее по разрозненным слухам. Говорили, что правитель разочаровался в политике Великого Сплочения. "Новые поселения" не оправдали себя: их все-таки пришлось снабжать традиционным способом. Большие армейские гарнизоны и многочисленные отделения Министерства порядка поглощали огромные средства из казны. Экономика страны находилась на грани краха. Сууварцы начали бежать в соседний Букнерек, - вещь неслыханная для "новопоселенцев". Беженцев пытались перехватывать на границе. Когда это не удавалось, их просто отстреливали как животных. Правитель казнил многих чиновников, что состояли на службе в министерствах порядка и работ. Комиссию по проведению Сплочения распустили, а её членов сослали кого куда. "Часы Сплочения" перестали проходить...

Однажды в "новое поселение" прибыл отряд Министерства порядка. Он арестовал всю администрацию, а также работников отделения Министерства. Новым наместником был назначен тучный молчаливый чиновник Министерства работ по имени Меесри. А вот нового "инструктора по Сплочению" так и не прислали...

Все потихоньку менялось в "новом поселении": больше не проводились праздники, все постоянно работали, солдаты перестали пить букнерекскую "сухую воду" и драться с "крысами" - работниками Министерства порядка. Больше портреты правителя не выносились и не ставились у стен зданий. Великое Сплочение никто не отменял, но никто и не проводил. Оно отменилось само собой. Некоторые "новопоселенцы" начали, было, поговаривать, что "новые поселения" скоро распустят, а ссыльным разрешат возвращаться по домам - туда, где они когда-то проживали. Тусеми не верил в такое и не слушал такие рассказы. У лойменов не было дома. Суусасети сгорел, и никогда уже не будет стоять на берегу Великой Реки. И даже если "новые поселения" распустят, им некуда больше идти - больным, поломанным жизнью и мало похожим на людей, - всем им, стадным животным. Они останутся жить здесь - в этом ненавистном месте. Поэтому "новые поселения" невозможно отменить...

Ничего, ожидавшегося, не произошло. Новый, шестой год уже не назывался "шестым годом Великого Сплочения". Это был девятый год правления Сууверенена Третьего. Он так и назывался: "девятый год правления нашего великого и любимого Сууверенена Третьего". "Новые поселения" не распустили. Больше не прибывали ссыльные, но и "новопоселенцам" не разрешалось покидать их нынешнее место проживания. Разрешили заводить семьи и рожать детей, - раньше беременным насильно делали аборты, а виновных кастрировали. В "третьем новом поселении" зазвучали детские голоса - это обстоятельство ошеломило Тусеми. Он попытался воздать молитвы женскому аспекту Великой Реки - поблагодарить её за заступничество и милосердие, - но не смог вспомнить молитв, как не пытался. В его голове звучали только ныне запрещенные лозунги. И ещё слова из песни: "Славься, любимый правитель наш, славься! Ты сплотил народ и страну.." Тусеми досадливо морщился.

"Третье новое поселение" стало торговать с соседними деревнями: "новопоселенцы" делали сельскохозяйственную утварь и валили лес, а крестьяне их снабжали продуктами. Иногда в "новое поселение" даже приезжали сами крестьяне. Солдаты больше не грозились "поколотить" - они большей частью пили свежее пиво из семян поени...

Из лойменов осталось только несколько человек. Сам Тусеми, постоянно болеющий и беспомощный как ребенок. Еще один старик по имени Кесле - он был старше Тусеми на четыре года и удивительным образом пережил все злоключения "речных братьев". В самом крайнем "доме" вместе с другими одинокими старухами проживали неразлучные Менени и Сааби. И ещё была пара: он и она - молодые, забывшие или просто не запомнившие ужас деревеньки по имени Суусасети. Тусеми не знал их имен и не помнил, кому они приходились детьми. Он уже много чего не помнил. Да и не были эти молодые "речными людьми": их брак был заключен без соблюдения традиций Старой веры, они ничего не знали о Великой Реке, и отказывались слушать скучного Тусеми. Да и сам он больше не приставал к молодоженам. Чему он мог их научить? Тому, что сам давно забыл? Кто он такой, Суумеренг Тусеми?.. Ло-ломени?.. В таком качестве его рассматривал только господин Асеби, которого, вероятно, и в живых-то нет. Он был ло-ломени в деревушке Суусасети. А здесь он просто старик, который по привычке называет себя "человеком Реки".