Треснувшее зеркало - [42]

— Им мог быть кто угодно.

— Нет, миссис Грегг, кто угодно не мог. Только один человек из довольно большого числа людей. Например кто-нибудь совсем незаметный: костюмерша, электрик, слуга. Или кто-нибудь из числа ваших друзей или так называемых друзей. Но у вас должны быть свои соображения. Вы должны назвать какое-нибудь имя, даже несколько.

Дверь открылась, и вошел Джейсон Радд. Марина умоляюще протянула к нему руку.

— Джинкс, дорогой, мистер Крэддок настаивает на том, что мне должно быть известно, кто писал эти ужасные записки. А мне это неизвестно. Ты ведь знаешь, нам обоим это неизвестно. Мы не имеем ни малейшего понятия…

«Пережимает, — подумал Крэддок, — слишком. Марина Грегг боится, что муж может сказать что-то лишнее?»

Джейсон Радд с потемневшими от усталости глазами и с более хмурым, чем обычно, видом подошел к ним. Он взял Маринину руку в свои ладони.

— Я знаю, инспектор, для вас звучит невероятно, — произнес он, — но, честное слово, ни Марина, ни я не имеем ни малейшего представления обо всем этом.

— Значит, вы находитесь в счастливом положении людей, у которых нет врагов, — так я вас понял?

В голосе Дермота звучала явная ирония. Джейсон Радд слегка покраснел.

— Врагов? Очень библейское слово, инспектор. В этом смысле, могу вас заверить, мне в голову не приходят никакие враги. Люди, которые тебя недолюбливают, хотели бы подмять тебя, сделать при случае какую-нибудь пакость по злобе и бессердечию, — такие люди есть. Но подсыпать яд?..

— Я спросил вашу жену, кто мог написать или спровоцировать эти записки. Она сказала, что не знает. Но если обратиться к самому действию, выбор заметно сужается. Кто-то ведь действительно подсыпал яд в бокал. И тут выбор, право же, очень мал.

— Я ничего не видел, — заявил Джейсон Радд.

— Я-то уж точно, — подхватила Марина. — Если бы я увидела, что кто-то что-то сыплет мне в бокал, я бы ни за что не стала пить из него, так ведь?

— Знаете, мне почему-то кажется, — мягко заметил Дермот Крэддок, — что вам известно больше того, что вы мне рассказываете.

— Неправда! — воскликнула Марина. — Скажи же ему, Джейсон, что это неправда!

— Уверяю вас, — сказал Джейсон Радд, — что я в полнейшей растерянности. Какая-то фантастика! Склонен думать, что это шутка. Пусть в каком-то смысле не удавшаяся, оказавшаяся опасной, но подстроенная человеком, у которого и в мыслях не было, что она опасна… — В голосе его слышался вопрос. — Но я вижу, эта мысль вам не нравится.

— Я хотел спросить вас еще об одном, — сказал Дермот Крэддок. — Вы, конечно, помните появление мистера и миссис Бэдкок, сразу же после викария. Вы, миссис Грегг, как я понимаю, встретили их столь же любезно, как и всех остальных гостей. Но, как мне сказал очевидец этой сцены, после того как вы с ними поздоровались, вы посмотрели куда-то поверх плеча миссис Бэдкок и увидели нечто, по всей вероятности, встревожившее вас. Правда? Что это было?

Марина, не задумываясь, ответила:

— Конечно, неправда. Встревожившее… что, собственно, могло меня встревожить?

— Именно это нам бы и хотелось узнать, — терпеливо пояснил Дермот Крэддок. — Очевидец, знаете ли, очень твердо стоит на своем.

— А кто он, очевидец? Что он или она, по их утверждению, видели?

— Вы смотрели на лестницу, — начал Дермот Крэддок. — По лестнице поднимались люди. Там был журналист, затем мистер Грайс, местные старожилы, еще мистер Ардвик Фенн, только что прибывший из Штатов, и, наконец, миссис Лола Брюстер. Вы расстроились, увидев кого-то из них, миссис Грегг?

— Говорю же вам, я не расстраивалась. — Ее слова прозвучали отрывисто, как лай.

— И все же в тот момент, когда вы приветствовали миссис Бэдкок, ваше внимание было чем-то отвлечено. Она сказала вам что-то, на что вы не ответили. Вы не мигая смотрели куда-то мимо нее.

Марина Грегг взяла себя в руки. Она заговорила быстро и убедительно:

— Сейчас объясню, сейчас я вам все объясню. Если бы вы имели представление об актерстве, вы бы все поняли. Бывают моменты, даже если хорошо знаешь роль, — собственно, это случается именно тогда, когда действительно хорошо знаешь роль, — моменты, когда все делаешь автоматически. Улыбаешься, делаешь нужные движения и жесты, говоришь текст с нужной интонацией. Голова отключается. Но бывает, что наступает ужасный момент, когда не знаешь, где ты, в каком месте пьесы и какой текст следует дальше! Мы называем это отключкой. Так со мной и случилось. Я не очень вынослива, это вам подтвердит муж. У меня был довольно напряженный период и очень много нервотрепки со съемками фильма. Мне хотелось, чтобы праздник удался, хотелось быть любезной, милой и приветливой со всеми. Но ведь механически приходится без конца повторять одно и то же людям, которые снова и снова твердят одно и то же тебе. О том, как всю жизнь мечтали с тобой познакомиться. Или как однажды видели тебя у кинотеатра в Сан-Франциско, или летели с тобой в одном самолете. Или какую-нибудь чушь, самую настоящую, а ты должна оставаться любезной и что-то говорить в ответ. И, как я уже сказала, начинаешь делать это совершенно механически. Даже не надо думать, что сказать. И тут, наверное, на меня внезапно навалилась усталость. Голова полностью отключилась. Но потом я поняла; что миссис Бэдкок рассказала мне какую-то длинную историю, которую я фактически полностью пропустила мимо ушей, и теперь выжидательно смотрела на меня, а я не ответила ей и не сказала того, что полагается. Это просто усталость.