— Я здесь вчера утром был…
В шалашике уместились все. Гена с Гришей сели по одну сторону, Саша — по другую. Лида села, прислонившись к нему спиной и вытянув ноги к выходу. Где-то недалеко в дерево ударила молния — это прозвучало так, словно рядом рывком разорвали плотную ткань, и загудел ливень. Но летний грозовой дождь как начинается, так и кончается быстро. Он оборвался, словно выключили душ, ветер сразу утих, и в лесу наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь дробным стуком срывающихся с листьев на листья кашель. Лида выглянула из шалаша и радостно крикнула:
— Ребята, смотрите — солнце!
На четвереньках вылезли из шалашика. Небо и вправду уже очистилось, ослепительно, во весь прогал меж деревьями сияло солнце. Только туман — или пар — все так же, как и до грозы, клубился по дну оврага.
— Наверно, помешает нам смотреть на зеркало? И откуда он взялся? — с досадой сказал Саша.
— Не помешает! — уверенно ответил Гриша.
Сельский Мюнхгаузен, раньше не желавший, чтобы ребята больно уж внимательно осматривали овраг, теперь, видимо, нисколько не переживает из-за тумана. Он стоит и спокойненько, будто ничего не происходило необычного, посматривает вокруг — на небо, на деревья, на листьях которых прыгали игольчатые лучи. Саша, после разговора там, наверху, не спускавший с него глаз, вздрогнул от внезапной мысли, что Гриша чего-то или кого-то ждёт.
Вот глаза его вдруг опять сверкнули тем необычным блеском, который нет-нет, да и появляется в них, и показалось, что даже лицо у него стало странным — голубовато-прозрачным. Гриша, видимо, почувствовал, что кто-то из ребят внимательно смотрит на него. Он резко повернулся и поймал Сашин взгляд.
— Вы на меня не сердитесь, — сказал тихо, виновато.
— Ты о чём, Гриша?
— Не ругайте за то, что привел вас сюда. Я не хотел вам сделать плохое. Я ведь — от души…
— Да брось ты, Гриша! Разве мы можем на тебя обидеться? Мы только благодарны тебе за то, что показал нам такие чудеса! — горячо ответил Саша. — Так ведь, ребята?
— Ой, так все интересно! — вскинулись и Лида с Геной. — Такое мы и во сне бы не увидели!
— Вы на меня, ребята, и потом не сердитесь. Что бы ни случилось, ладно? Даете слово?
Гришин голос звучал по-прежнему чётко и раздельно, но в нём явно прослышался то ли страх перед чем-то, то ли опасение. Да и на ребят он смотрел непривычно пытливо и серьёзно.
— А что с нами может случится? — подошла ближе к нему и Лида.
— Не подходите ко мне близко, — вдруг ошарашил ребят Гриша, отшатнувшись от нее. — Слышите, не подходите близко! — Голос его совершенно изменился — стал резким, тонким, почти визгливым. К тому же, он прямо на глазах начал дрожать всем телом.
— Что с тобой, Гриша? — всполошилась Лида. — Ты что, замерз?
— Не холодно же! — удивился и Саша.
— Где там холодно! — засмеялся Гена, все еще ничего не подозревая. — Дождь-то вон какой теплый был.
— Нет, это не от холода… — почти шепотом ответил Гриша.
Остальные переглянулись. Отчего же его тогда так затрясло, если не от холода? И почему он вдруг запретил подходить близко к себе? И прощение какое-то просит…
— Ребята, — заговорил Гриша снова, — вы постойте немножко тут, около шалаша, я в овраг схожу.
— А что — нам с тобой нельзя? — спросил Саша, продолжая удивляться свету, который все ярче сверкал в его глазах.
— Нельзя! — ответил Гриша. — А может, ненадолго в шалаш заберетесь, а?
— Зачем? Ведь дождь-то перестал, — возразила Лида.
— Вдруг будет сильная молния…
— Небо совсем чистое — какая молния!
— Правда, ребята, заберитесь на несколько минут в шалаш, а?
Саша мягко тронул Лиду за плечо.
— Айда, заберёмся. Раз Мюнхгаузен говорит — и молния может сверкнуть!
— Заберитесь. Я не шучу — молния может быть очень сильной. Тогда тоже было так же…
Первой в шалаш залезла Лида, за ней — Гена, а Саша нарочно замешкался и пристроился у самого входа. Выглянув наружу, он увидел, как Гриша стремглав побежал по оврагу вверх. Лида пересела к нему поближе и прошептала:
— Тебе не кажется, Саша, что Гриша что-то скрывает от нас?
— Еще как кажется…
Но договорить он не успел. При ярком солнце, легка подавив дневной свет, сверкнула молния такой гигантской мощи, что показалось — разрезала пополам весь мир.
— Ай! — вскрикнула Лида и, закрыв лицо руками, спрятала голову за спину Саши. А тот, тоже сжавший веки изо всех сил и тоже ослепленный, сидел и ждал — сейчас загрохочет гром, тоже неслыханной силы. Но… его не было. Прошла минута, другая. Грома не было. Только наверху, по всему склону оврага, стали подряд клониться и падать на землю деревья, вниз посыпались сучья, листья, ободранная кора.
— Что там так трещит? — спросила Лида, успокоенная тем, что грома не прозвучало.
— Деревья подряд валятся…
— Нет! Смотри!
В это время туман, уже целый час клубившийся на дне оврага, вдруг взметнулся вверх, словно водяной фонтан. Ребята как раз выбирались из шалаша, и туман окутал их так, что на минуту ничего не стало видно.
— По-моему, палёным пахнет, — потянув носом, сказал Гена.
— Ага, что-то горит!
Туман между тем поднялся еще выше и начал расползаться по-над деревьями.
— Чуете, запах палёного ушел вместе с туманом, — сказал Саша, лихорадочно шаря глазами по дну оврага.
