Треснутая трубка - [8]

Дельфины оживленно зашумели:

— Это тот, который живет в белом доме на горе…

— Гермес, скажи ему что-нибудь.

Ученые изумленно переглянулись: выходит, кличка, которую они присвоили одному из старейших обитателей бассейна, известна и самим дельфинам! Оправдалось и предположение, что Гермес — один из вожаков стада.

— Обитатели моря слышат вас, живущие на земле, — донесся басовитый голос Гермеса. — Но многие ваши слова нам непонятны…

Свыше получаса длился этот необычный разговор. Потом, выключив аппарат, сотрудники пансионата гурьбой высыпали на улицу и побежали вниз, к бассейну. Кто-то торопливо сбрасывал с себя одежду, а иные, кто в чем был, так и бросились в воду, к подплывшим к самому берегу дельфинам.

Через неделю биофилолог Синичкин и инженер-конструктор Сафронов, бережно упаковав магнитофонные ленты с записями своих разговоров с дельфинами, выехали в Москву.

В столице они выступили с краткими сообщениями на заседании отделения языка Академии наук. Обратно из Москвы вместе с ними вылетел известный академик. В Черноморском научном пансионате он подробно ознакомился с работой группы Синичкина, подолгу беседовал с сотрудниками, инженерами-конструкторами, потом ему показали очередной сеанс связи с Гермесом.

— Коллега, — сказал он Синичкину перед отъездом, крепко пожимая обе руки биофилолога, — от всей души поздравляю вас, ученика Кайненберга и Сарповича, с потрясающей победой. Сознаюсь, моя теория более ускоренного и упрощенного обучения дельфинов имеет существенные изъяны. Желаю вам новых дерзаний.

Утром, угостив академика поджаренной им самим свежей рыбой, Виталий проводил его в Москву. Прошло дней десять, и в столицу вызвали Синичкина — в этот раз для проведения пресс-конференции для зарубежных и советских журналистов.

…Все эти недавние события припоминались Виталию по пути из родной деревни на Черное море.

5

Синичкину показалось, что он проснулся в ту самую минуту, когда багряное солнце, высунувшись из-за горного утеса, протянуло к растущим возле дома кустам акаций свои бесчисленные, ослепляюще яркие нитки. Выбежав из комнаты в одних плавках, он сделал утреннюю зарядку и, прихватив полотенце, спустился по узкой тропинке к бассейну. Дельфины, видимо, еще спали: море, спокойное и ласковое, было покрыто мелкой золотистой рябью. Виталий тихо, чтобы не нарушить утреннего покоя моря, вошел в прозрачную воду и, наслаждаясь охватившей его легкостью, поплыл по сверкающей на глади моря солнечной дорожке.

Вскоре он услышал сзади легкий скользящий шорох и, оглянувшись, увидел своего любимца Гермеса. Это умное животное вечерами засыпало позже, а утром тем не менее просыпалось раньше других дельфинов. Да и воспринимал Гермес намерения ученых быстрее, смотрел им обычно прямо в глаза, а порой, будто намереваясь заговорить с ними, ласково подмигивал своими большими продолговатыми глазами. Виталий чаще всего говорил с помощью биофота именно с ним.

Изящно скользя по воде, Гермес подплыл к Синичкину и нежно коснулся его загорелой спины. Ученый приветливо похлопал дельфина по гладким бокам. Гермес, перевернувшись, вильнул хвостом и, приподняв голову над водой, посмотрел в сторону белого дома. И тут же из горла дельфина вырвался звонкий, протяжный, как вечерний крик филина, возглас. «Он же напоминает мне про биофот, — догадался Синичкин. — Предлагает скорее начать с ним сеанс связи. Видимо, соскучился. Так ведь я и сам соскучился не меньше».

— Гермес! — сказал ученый, гладя дельфина по спине и четко, громко выговаривая каждое слово. — На днях мы приступим к делу. — И, показывая рукой на горизонт, добавил: — Понимаешь, скоро переедем отсюда поближе к Одессе.

Дельфин задержал взгляд на ученом, стоявшем по грудь в воде, и умиротворенно вытянулся рядом с ним.

— Ну, а теперь иди к своим друзьям, — сказал Виталий, слегка подтолкнув дельфина в бок. — Как только все проснутся, включим биофот.

Гермес понял его и, разрезая воду, поплыл в противоположную сторону бассейна. Синичкин, осторожно ступая по мелким камням, вышел на берег и начал обтираться полотенцем.

Поднявшись к дому, Виталий остановился у разросшихся вблизи калитки кустов сирени. Отсюда далеко просматривалась извивающаяся по побережью асфальтовая лента дороги. Но внимание Синичкина привлекла не сама дорога, а приближающийся по ней голубой автобус. Сотрудники экспедиции проживали не в пансионате, а в деревне, расположенной от него в трех-четырех километрах на небольшой прибрежной равнине, и на работу приезжали в маршрутном автобусе. Из той же деревин была родом лаборантка Рена Хорькова. Весной, когда она пригласила членов экспедиции на свой день рождения, в небольшом, но уютном, утопающем в тени деревьев доме ее родителей побывал и Синичкин. И отец ее — сельский учитель, и мать — работница виноградарского совхоза, показались ему людьми приветливыми, отзывчивыми и добрыми. А о дочери и говорить нечего: начав работать после окончания института в экспедиции, она своей душевностью, серьезностью и привязанностью к дельфинам сразу же обратила на себя внимание Синичкина. Вчера вечером, когда он ехал из аэропорта, Виталий намеревался попросить водителя остановиться возле ее дома и сойти с автобуса. Для этого был повод — хотелось расспросить Рену о поведении дельфинов за время его отсутствия. Но по мере приближения автобуса к деревне от решимости Синичкина почти ничего не осталось, он так и не осмелился повидаться с девушкой, только проводил взглядом быстро удаляющиеся освещенные окна ее дома.