Тремарнок - [59]

Шел уже восьмой час. Вероятнее всего, придется остаться тут на ночь. Лиз позвонила Пэт – единственной, у кого был ключ от ее квартиры, – и попросила заскочить туда за пижамой, зубной щеткой, одеждой и книгой, которая лежит на прикроватной тумбочке, а также захватить кое-что для Рози.

– Передайте вещи таксисту, а я сама заплачу, когда нам их привезут, – сказала Лиз, но Пэт так разволновалась, что и слышать об этом не хотела.

– Я попрошу либо Джин, либо Барбару или Эйдена, и они меня подбросят.

– Время уже позднее, – сказала Лиз.

– Ничего не позднее.

Примерно через час Пэт в бежевой куртке и темной юбке появилась у дверей отделения. В руках она держала полиэтиленовый пакет и пакетик с шоколадным печеньем. За ней в голубом свитере и коричневых брюках следовала хмурая Джин. Должно быть, очень торопилась – даже пальто не накинула.

Лиз так обрадовалась им, что, если бы не Рози, наверняка разрыдалась бы. Она бросилась к ним, обняла.

От Пэт пахло морем и розами. Ее дряблая, слегка шершавая щека была такой родной.

– Ничего себе, – сказала старушка, похлопывая Лиз по спине шишковатой рукой, – ну какая же здесь суета.

Джин так крепко сжала Лиз, что та едва могла вздохнуть.

– Одна из моих мамочек задержалась, иначе бы мы быстрее приехали. Ты, наверное, извелась вся.

Наконец они втроем направились к Рози.

– Привет, малышка, – мягко сказала Джин, устроившись на краешке кровати и взяв Рози за руку, а Пэт взволнованно вглядывалась в лицо девочки. От их внимания, разумеется, не укрылась кривобокая улыбка, но они не подали вида.

– Ну и напугала же ты нас, – заговорила Пэт, – я тебе шоколадные печенюшки привезла, наши любимые, да?

Старушка подмигнула, и Рози хитро покосилась на мать.

– Мы всегда брали только по одной – правда же, бабуся?

– Да-да, – засмеялась Пэт, – а потом мы всегда прятали мешочек обратно.

Она присела на пластиковый стул рядом, а Лиз примостилась в изножье кровати. Джин по-прежнему держала Рози за руку, время от времени похлопывая ее и поглаживая, точно зверька. Они проболтали больше получаса. Лицо у Рози уже было не таким бледным, и если бы не обмякшая левая половина лица, девочка бы совсем не выглядела больной. Лиз все не могла поверить, что ее дочь в больнице. Она в очередной раз поймала себя на мысли, что произошла какая-то ошибка. Не было у Рози никакого инсульта. Доктора просто не знали историю ее болезни и неверно истолковали симптомы.

Впрочем, и лицо тоже понемногу восстанавливается. Скорее всего, у нее просто защемило нерв или что-то в этом роде. Девочке надо всего лишь выспаться как следует.

Когда доктор наконец вернулась, Лиз уже нисколько не сомневалась, что новости окажутся хорошими.

– Мы пойдем, – сказала Джин, поднимаясь, – держи нас в курсе, ладно?

– Вы точно найдете дорогу? – забеспокоилась Лиз. Больница представляла собой целый лабиринт из коридоров и лестниц.

– А как же, – весело отозвалась Пэт, – мы пока еще в своем уме.

Лиз переместилась на стул, а доктор с блокнотом в руке села в ногах у Рози. По ее бесстрастному лицу было не определить, с какими вестями она пришла. Спросив Рози, как та себя чувствует, доктор повернулась к Лиз.

– С Рози произошло то, что мы называем микроинсультом.

В ушах у Лиз зазвенело, голос врача поплыл.

– Надо сделать томограмму… Оставайтесь на ночь здесь… Завтра ее перевезут в Бристоль…

Голос ее был так спокоен, что Рози не встревожилась. Ее беспокоило лишь, что в Лондон она не вернется.

– Пускай лучше мама свозит тебя в Лондон в другой раз, – сказала доктор, – и вообще, по-моему, это перехваленное место, слишком много народу, слишком грязно. У нас куда приятнее.

Рози утомилась и, когда в полдесятого в комнате погасили свет и другие дети угомонились, задремала. Для Лиз рядом с кроватью дочери поставили раскладушку, медсестра принесла простыню, подушку и одеяло, но лежать все равно было неудобно, да и в голову лезли всякие мысли.

В полутьме Лиз добрела по коридору до больничной кухни, чтобы заварить себе чай и сделать пару тостов с маслом. Кусок не лез в горло, но она заставила себя поесть: впереди ждало неведомое, и надо набраться сил.

Вымыв посуду, она села на красный стул в пустой комнате отдыха. В глаза бил яркий свет. Лиз взяла журнал, но читать не смогла. Сжалась на стуле, опустила голову на спинку и закрыла глаза.

Она все не могла принять случившееся. Отчаянно хотелось обратить время вспять, вернуться в недавнее прошлое. Прежняя жизнь выглядела такой простой. Да, с деньгами приходилось туго, работа выматывала и, пожалуй, порой ей бывало одиноко. У Рози тоже имелись проблемы, но в целом дочь была счастлива, а это означало, что и Лиз тоже.

Теперь все изменилось. Будущее набухло черной тучей, и Лиз думала, справится ли она.

Она держалась слишком долго, с шестнадцати лет, когда умерла мама и они с отцом остались вдвоем. Тогда сердце у Лиз тоже болело – так сильно, что, казалось, никогда не пройдет. Когда Рози поставили диагноз, Лиз вернулась домой и поняла, что отныне она существует ради того, чтобы ничто в этом мире не мешало ее дочери жить свободно и чувствовать себя такой же, как все. Но когда Грег сообщил, что бросает их, ее парализовал страх, она не могла представить, как будет существовать дальше, однако ей удалось собраться, двигаться вперед, обустроить для себя и Рози новую жизнь. И эта жизнь была вполне себе ничего. Они были счастливы. А теперь…