Трава поет - [3]

Об этой стороне дела предпочли забыть, хотя небезынтересная деталь заключалась в том, что Мозес вообще мог не принадлежать к матабеле. Да, он проживал в Машоналенде, но ведь туземцы, вполне естественно, бродят взад-вперед по всей Африке. Он с легкостью мог явиться откуда угодно, хоть с португальской территории, хоть из Ньясаленда, хоть из Южно-Африканского Союза. Кроме того, со времен великого короля Лобенгулы утекло немало воды. Впрочем, комиссары по делам туземцев склонны мыслить стереотипами минувших лет.

Одним словом, отослав письмо в полицейский участок, Чарли Слэттер отправился к Тёрнерам. Он гнал по ухабистым проселочным дорогам на своем громоздком американском автомобиле.

Кто же такой был Чарли Слэттер? Именно он с самого начала трагедии и вплоть до самого ее конца являлся для Тёрнеров воплощением Общества. Этот человек оказал влияние на случившееся, сыграв свою роль в полудюжине ключевых эпизодов. Без его участия все сложилось бы несколько по-иному, хотя, так или иначе, раньше или позже, для четы Тёрнеров дело все равно бы закончилось страшной развязкой.

Слэттер жил в Лондоне и работал в продовольственном магазине. Он любил повторять своим детям, что, если бы не его старания и предприимчивость, они бы бегали сейчас по трущобам в лохмотьях. Несмотря на то что Слэттер провел в Африке уже двадцать лет, он по-прежнему вел себя как типичный обитатель лондонского Ист-Энда. Его обуревала одна лишь страсть — жажда заколачивать деньги. Этим он и занимался. Заработал Слэттер много. Он был грубым, неотесанным, жестоким, но при этом по-своему добросердечным. Он слушался своего естества, требовавшего от него добывать деньги. Слэттер работал на ферме с таким азартом, словно крутил ручку машины, которая на выходе должна была выплевывать банкноты. Он сурово обходился с женой, в самом начале семейной жизни заставив ее хлебнуть с лишком невзгод; он был строг с детьми, покуда не сколотил состояние, чтобы позволить себе купить все, что они пожелают; но, главное, он был безжалостен с работниками. Они словно курицы, что несли золотые яйца, были еще в том состоянии, когда не знали, что можно жить как-то иначе, кроме как принося золото белым людям. Теперь они кое-что поняли, или, по крайней мере, начали понимать. Слэттер верил в возможность ведения сельского хозяйства с плетью в руке. Она висела над парадной дверью, словно девиз: «Если надо, не останавливайся перед убийством». Однажды в припадке ярости он убил туземца. После того как Слэттера оштрафовали на тридцать фунтов, он держал себя в руках. Плетки вполне подходят таким, как Слэттер, но не всегда тем, кто менее уверен в себе. Между прочим, именно он давным-давно, еще когда Дик Тёрнер только начал заниматься фермерством, дал молодому человеку совет: прежде чем купить плуг или борону, надо приобрести плеть. Как мы увидим, никакой пользы эта плеть Тёрнеру не принесла, напротив — один сплошной вред.

Слэттер был низкого роста, крепко сбитый, широкоплечий и с мощными руками. Лицо у него тоже было широкое, заросшее щетиной, но при этом умное и с легкой хитринкой. С лица не сходило настороженное выражение. Слэттер коротко стриг светлые волосы, отчего походил на заключенного, впрочем, ему было плевать на собственную внешность. Прожив долгие годы под ярким солнцем Южной Африки, Слэттер постоянно щурился, поэтому его маленькие голубенькие глазки было почти не разглядеть.

В тот памятный день, когда он склонился над рулем, чуть ли не обнимая его в страстном желании как можно быстрее добраться до Тёрнеров, глаза на решительном лице Слэттера превратились в щелочки. Чарли ломал голову, почему его помощник, временный управляющий на ферме Дика Марстон, который так или иначе был его работником, не явился к нему сразу же после убийства и даже не послал записки. Где же он? Хижина, в которой парень жил, располагалась всего лишь в нескольких сотнях ярдов от дома. Может, струсил и сбежал? «От таких молодых англичан, как этот Марстон, — думал Слэттер, — можно ждать чего угодно». Он с неизменным презрением относился к англичанам с вежливыми лицами и вкрадчивыми голосами, при этом восхищаясь их манерами и воспитанием. Его собственные сыновья, которые теперь уже успели вырасти, были настоящими джентльменами. Слэттер потратил кучу денег, чтобы они ими стали, но вместе с этим теперь их за это презирал. В то же время он гордился детьми. Эти противоречия проявились и в его отношении к Марстону: с одной стороны, суровом и равнодушном, а с другой — несколько пристрастном. Но в данный момент Слэттер не испытывал ничего, кроме раздражения.

На полдороге машину затрясло, и Слэттер, выругавшись, остановился. Прокол, да не один, а целых два. На красной глине дороги лежали осколки битого стекла. Раздражение нашло выход в безотчетной мысли, промелькнувшей в голове: «Ну, правильно, у Дика валяется стекло на дороге, чего еще ждать». Однако теперь Тёрнеру предстояло стать объектом жгучей, покровительственной жалости, поэтому вся злость Слэттера обрушилась на Марстона, который, как ему казалось, неким образом должен был предотвратить убийство. За что парню платят? Зачем его нанимали? Однако, когда речь шла о белых, Слэттер был человеком по-своему справедливым. Он взял себя в руки и принялся латать прокол и менять колесо, работая прямо в красной дорожной грязи. Ремонт отнял у него три четверти часа. Закончив трудиться, Слэттер поднял с земли осколки зеленоватого стекла и швырнул их в кустарник. Волосы и лицо его были мокрыми от пота.