Трава пахнет солнцем - [18]
«Проклятое весло, проклятый катер, чтоб ему провалиться, — думал он, — ну ее к черту, эту затею. Придумали, идиоты, на свою шею. «Чтоб ветер, чтоб скорость». Покатались. Больно мне это надо. Все руки рассадил. Брошу сейчас грести, и все. Сейчас вот брошу».
И он бросил. И пересел на корму. Демонстративно.
Весло сразу подхватил Димка. И вышло, будто так и надо. Будто Димка просто подменил его. Никто ничего не заметил. Кроме Жорки.
«Вот ты, оказывается, какой, — подумал он, — вот ты какой, оказывается, гусь. Ну, погоди».
Течение подхватило катер, и «Акулу» поволокло вниз к мосту Лейтенанта Шмидта.
И все работали как сумасшедшие, аж спины трещали.
А Тамико, смешная девчонка, ладошками гребла. Перевесилась через борт и ну грести. Да еще с таким серьезным видом — помощница!
А когда добрались к левому берегу, к самому парапету, течение погасло. Жорка вдруг подумал, что Тамико даже так, ладошками, грести было потруднее, чем им — веслами.
Она здорово побледнела, даже нос заострился.
— Самое трудное позади, — сказал он ей, — добрались. Ты нам здорово помогла. Только теперь не греби. Это когда течением сносило, можно было с одной стороны грести, а теперь прямо пойдем и ты отдохни. Потому что, если начнешь справа грести, гичка влево повернет, и наоборот.
— А мне с двух сторон никак, — растерянно сказала Тамико, — руки не достают.
— Ну и не надо. Сейчас уже нам не трудно. Ты лучше правь. Опусти руку с кормы и правь, чтоб нос не рыскал, — серьезно сказал Жорка и заметил, что Олег одобрительно кивнул.
Он все понимает, Олег. Да и Димка понимает, иначе они бы уж повеселились, услышав такой разговор.
А с этим гадом Владькой — все. Конец. Ишь, сидит, глазами тревожными хлопает. Не знает, видел я или нет. Димка-то, может, и не понял, в чем дело — решил: подменять пора. А меня не проведешь. — Жорка исподлобья взглянул на Владьку, тот старательно греб и глядел вниз. — Жалеет небось теперь, переживает. Только теперь поздно, миленький. Показал ты себя, когда приперло.
У Медного всадника Владьке пришла в голову гениальная идея. Очень уж ему не хотелось грести — все руки в волдырях и пальцы в кулак сжимаются. А грести еще ого-го сколько — жуть! Вот он и придумал.
Он даже не придумал, а вспомнил. Придумали-то это давным-давно. Бурлаки на Волге. А Владька вспомнил. И дело пошло куда быстрее.
От парапета до воды расстояние не близкое — связали все ремни, прикрутили их к носовой цепи гички и готово дело!
Олег, Жорка и Владька впряглись в ремни и поволокли. А Димка сидел в «Акуле» и правил веслом, чтоб гичка и катер не шаркали о гранитную набережную, не обдирали бока.
Прохожие глазели на эту странную процессию и все говорили одно слово: «бурлаки».
Все говорили одно и то же, будто сговорились.
Только один маленький мальчик сказал:
— Мама, гляди, этих дядей наказали?
— Нет, это бурлаки.
— Дураки?
Мама засмеялась, и Олег с мальчишками тоже. А потом Олег сказал:
— Этот мальчик оказался самым умным.
Но Тамико ничего этого не слышала. Она будто оглохла, будто забыла и про катер и про мальчишек.
Она, спотыкаясь, шла рядом с ними и все глазела, глазела своими глазищами по сторонам, и они стали у нее еще больше.
Губы ее шевелились, будто она разговаривала сама с собой.
Жорка тревожно переглянулся с Олегом и спросил:
— Что с тобой, Тамико?
— Настоящий! Глядите, он же настоящий! — шепотом ответила она.
— Кто?
— Да всадник же! Медный всадник.
Мальчишки даже остановились.
— Ну… ну и что же? А какой же он еще бывает? — спросил Владька.
— Всегда он бывает только на картинках, а теперь — вот.
Тамико провела по воздуху рукой, будто погладила что-то. Жорка с Владькой только плечами пожали. Эка невидаль — Медный всадник! Подумаешь! Тысячу раз они его видели. И на змею лазали. Все мальчишки на нее лазают. И некоторые девчонки тоже, которые пошустрее.
Вон она, змея, под копытом извивается. Конь темный и Петр I темный, а кончик змеиного хвоста горит на солнце, как золотой.
Это его ребята руками отполировали и штанами тоже. На конце хвоста очень удобно сидеть верхом.
А Тамико будто прорвало. Она заговорила быстро, торопливо. Она засыпала Олега вопросами. А тут еще Димка стал орать снизу, чтоб громче говорили, ему тоже охота было послушать.
Олег только отдувался. Он рассказывал все, что знал: и про Медного всадника, и про Исаакиевский собор, и про Адмиралтейство. Жорка с Владькой только головами крутили от удивления, потому что получалась странная и обидная штука, выходило, что они, всю жизнь прожившие в этом городе, ленинградцы из ленинградцев, а знают о Ленинграде совсем мало. Меньше Тамико.
Им было как-то неловко. Будто они обманщики, а никакие не ленинградцы.
Наконец Владька не выдержал и сказал:
— Вот мы здесь стоим уже сколько, а нам еще под тремя мостами пробираться. Так мы и до вечера не дойдем.
Он такой хитрый человек — Владька. Вывернулся как угорь.
Страшная Галка
Под мостами приходилось грести — и под Дворцовым, и под Кировским, и под Литейным.
Тамико шла по набережной, а мальчишки с Олегом гребли.
Потом все снова вылезали на берег и становились «бурлаками».
А на Дворцовой набережной, у Мраморного переулка, недалеко от Жоркиного и Владькиного дома чуть-чуть снова не приключилась беда.
