Транзит Сайгон-Алматы - [16]
Ненависть к французскому капитализму жила в нём давно, как бы на уровне кровной мести. Ведь сначала они пришли за его отцом, давшим ему жизнь и достойное образование. Его скрутили на глазах у детей и замучили насмерть в местном отделении жандармерии. Зиап навсегда запомнил формулировку «за подрывную деятельность». Он не знал, что это значит, но уже тогда не имел никаких сомнений в том, чем займётся, когда вырастет. — подрывной деятельностью.
Со своей женой, со своей сладкой Минь Тай он познакомился в возрасте девятнадцати лет, когда отмотал свой первый срок — за подрывную деятельность. И вот, теперь её нет, а он медитирует, привалившись спиной к отвесной скале, скрытый в глубине пещеры от посторонних глаз бурным каскадом ледяной горной воды. Мысли его плавно текли под шум водопада:
«Мой враг намного сильнее меня, — думал он. — Я не могу позволить себе роскошь наброситься на него с голыми руками и дать ему растерзать себя. Во имя моего отца, во имя незабвенной Минь Тай, во имя Королевы красных цветов, я должен неуклонно идти к победе и торжеству справедливости. Небо и земля стонут, когда гармония нарушена несправедливостью злого человека, тирана и самодура. Мне помогут Доктрина, чувство Времени и знание Пространства, Справедливость и Дисциплина. С Доктриной я впервые повстречался ещё в лицее, когда она открылась передо мной в виде агитационного листка, подписанного дядюшкой Хо. Благодаря товарищу Хошимину у нас есть Доктрина, способная поднять весь народ, от мала до велика и сплотить его в титанической борьбе. Но пока… Пока я должен предельно чётко знать силу и слабость этих людей, которые пришли сюда со мной и готовы погибнуть в борьбе. У Кузнеца сильные руки, кулаки, как кувалды, но он неповоротлив и добродушен. У Хайфонца посредственные физические данные, но высоки моральные качества, чувство достоинства и ответственности за своих товарищей. Такой не отступит в драке, он способен противостоять и пяти Кузнецам. Шланг хитёр и ловок, воровская сноровка позволит ему обходить врага в самых неожиданных местах, появляться там, где он его не ждёт, и заставать его врасплох. Каждый раз, когда мы нападали на посты гвардии Виши, на полицейские участки и на банки, враг нёс потери, из моих же не пострадал никто, кроме меня. Я заработал пулю в ногу, но с ней так же уверенность в своём полководческом призвании, в своём воинском пути. Теперь пора перейти к изучению врага. Главное наше преимущество — неожиданность. Японские фашисты не считаются с нами, они манипулируют доверчивыми французами и делают ставку на местных из правых марионеток. Им и в голову не придёт догадаться о нашем невозможном альянсе с американцами, — Зиап окинул взглядом солидный арсенал, складированный у стены. Новенькие, пахнущие заводской краской пулемёты с маркировкой лучших оружейных заводов США, гранатомёты с аккуратно разложенными по ящичкам гранатами, внушающие благоговейный трепет ранцевые фугасные огнемёты. Он едва заметно усмехнулся. — Фашисты думают, что если мы нападём на них, то с набором кухонных ножей, вилами и цепами для молотьбы риса, и тогда они преподадут нам урок кендо. Об этом хорошо знает и прагматичный американец Архимед, доставивший ценный груз. Он ведь не пошёл к правым, а значит в этом заключается его трезвый расчёт. Он даже намекнул, что представляет только «Оленей», команду разведчиков и контрабандистов оружия, работающих на правительство, но что если наши операции будут успешны, за «Оленями» придут «Летучие Тигры», которые окажут нам поддержку с воздуха. «Когда он обороняется, он прячется в глубины ада, когда он атакует, он нападает с высоты небес», — Зиап с шумом втянул в ноздри пещерную сырость и глубоко выдохнул. — Потом Архимед, не теряя времени, провёл грамотный технический инструктаж и практические занятия, позволившие мне лучше распределить оружие и даже наметить стратегическую диспозицию для каждого из моих бойцов».
Зиап вытащил из-за пазухи тончайший листок рисовой бумаги, на котором нетвёрдая рука мальчишки из племени Нунг грифелем вывела план дислокации ближайшего гарнизона армии Ямато. Он углубился в изучение рисунка.
Рассвет тускло бледнел среди мангровых зарослей, когда Зиап выстроил «Бригаду вооружённой пропаганды» на зелёном плато над водопадом.
— Товарищи, — сказал он. — Сегодня великий день. Мы объявляем войну оккупантам из милитаристской Японии. От имени борющихся народов всей земли, от имени всего прогрессивного человечества, мы будем бить и гнать прочь фашистскую гадину, как из армии маршала Петэна, так и из армии императора Ямато, до тех пор пока не очистим от этой скверны нашу Родину. Мы будем мстить за слёзы матерей и кровь невинных жертв, без пощады и без страха. Вперёд, товарищи, к победе коммунизма!
Босые партизаны молча вскинули сжатые кулаки, обращая ввысь автоматы и штык-ножи. Потом, растянувшись индейской цепочкой, гуськом, они углубились в густые джунгли, следуя по невидимым постороннему глазу тропкам за мальчишкой из местного племени Нунг.
Прибыв на место, каждый начал занимать те места, на которые ему заранее указал по карте товарищ Зиап. Партизаны постепенно и планомерно окружили японскую базу, заняв огневые позиции, окопавшись и застыв в положении полной боевой готовности.
Новый роман от финалиста Нацбеста-2016, автора книги «Теряя наши улицы». В одном из микрорайонов Алма-Аты обнаружен труп молодого мужчины. Полиция выясняет, что убитый въехал в страну по поддельному паспорту, предположительно является гражданином США, в связи с чем к расследованию подключается Джек Морган, агент ФБР. Параллельно этим делом занимается давний знакомый Моргана, местный репортёр криминальной хроники Артур Габидуллин. Морган опознаёт убитого, которого он сам незадолго до этого «вёл» в Мексике.
Документальный роман Эльдара Саттарова посвящен трагическим страницам истории Вьетнама XX века. Впрочем, насколько трагическим, настолько же и героическим. Еще прежде чем перенести все ужасы американского нашествия, мужественный народ этой прекрасной страны отстоял свою свободу и независимость в многолетней и крайне жестокой борьбе с другими империалистами – фашистской Японией и голлистской Францией.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».