Транзит Сайгон-Алматы - [14]

Я посмотрел на нового клиента — он побледнел, и его лоб покрылся испариной. Впрочем, из всех присутствовавших страх испытали только мы с ним. Остальные посетители, уже получив каждый по своей дозе опиума, наблюдали за всей этой сценкой глазами не менее бесстрастными, чем у японского офицера. Полулёжа на своих кушетках, посасывая свои трубки, они бессмысленно рассматривали японцев, пока те не ушли. Казалось, им было бы абсолютно безразлично, если бы их тут же начали убивать. Когда же японцы, наконец, скрылись, курильщики продолжали тупо таращиться на закрывшиеся двери. Я приготовил французу трубку, отошёл за прилавок и включил радио. Новости, как всегда начинались с фронтовых сводок. Немцы потерпели сокрушительное поражение под Сталинградом. После блока новостей из радиоприёмника полился залихватский мотивчик фокстрота. Новый посетитель вскочил со скамейки, подмигнул мне и начал быстро и ловко двигаться под музыку. Я тоже начал двигаться за прилавком, стараясь в точности повторять его движения. Мы засмеялись. Остальные, откинувшись на подушки, отвлеклись от созерцания входных дверей и теперь вопросительно пялились на нас.

12.

Нехожеными тропами пробирался товарищ Хошимин в Гуанси. Он шёл две недели пешком, питаясь дикими плодами манго, авокадо и водой из лесных родников. Он старательно прятался от гоминьдановских патрулей, но в городе Тук Винь его всё-таки арестовали. Зорко следивший за ним генерал Чжан Фагуй разгадал его замысел — встретиться с Мао Цзэдуном или даже с самим генералиссимусом Чан Кайши напрямую, перепрыгнув через его, Фагуя, голову.

Хошимин в тот период всё больше вдохновлялся идеями Мао о насильственном захвате власти через революционную войну крестьянства. Всё-таки говорить о диктатуре пролетариата в Индокитае было рановато, а значит, с точки зрения борьбы за власть бесполезно. Почему бы не воспользоваться идеями о совместной диктатуре нескольких общественных классов? Установить такую форму правления можно было лишь подтолкнув в пекло вооружённой борьбы массы самого многочисленного класса — крестьянства, а следовательно, в данных условиях через партизанскую войну. Генерал Фагуй не мог знать о том, что в верхних регионах Тонкина неким Зиапом Нгуеном были уже сформированы повстанческие партизанские ячейки Вьетминя.

Ещё в сороковом Фам ван Донг и Зиап Нгуен, два старых революционера, закалённых подпольем, первыми отправились на партизанские базы Юннани в целях прохождения боевой и политической подготовки. На пути их настигли было специальные агенты Сюртэ, но подпольщики спрыгнули с поезда на полном ходу и, переплыв через Красную реку, добрались до места назначения невредимыми. Здесь они встретили Хошимина, только что притопавшего пешком из Алма-Аты. Узнав о взятии Парижа немцами, он приказал им немедленно возвращаться в Тонкин и, не проходя ни политической, ни боевой подготовки у китайцев, самим создать партизанскую базу для истинных патриотов в приграничных районах Вьетбака, наладить там агитационно-пропагандистскую работу и запустить в работу учебно-тренировочный центр. На базе первоначально собралось ядро приблизительно из тридцати человек. Это были самые настоящие оборванцы, обутые в сланцы, сделанные из автомобильных покрышек. Но Зиап видел в них основную мышцу, сердце своего будущего войска, и принялся эту мышцу упорно тренировать. По утрам они совершали пробежки на вершину холма, где оттачивали навыки боевых искусств вьет-водао. Сначала, после короткой разминки, они занимались дыхательными упражнениями вроде «Круговорота энергии», потом переходили к силовым кюйенам. Напоследок они устраивали вольные спарринги между собой и медитировали, а по вечерам, приведя тело и дух в нужное состояние, достигнув баланса сил жара и холода в сердце, выходили на дело. 

Сам Зиап, засучив рукава, лично взялся за стрелковые дисциплины, отобрав нескольких самых решительных и по-боевому настроенных товарищей, которые пришли к нему с оружием. Они вооружились во время первого японского вторжения, когда вишистские солдаты панически бежали, побросав там и сям довольно большое количество винтовок и пистолетов. Поскольку на повестке дня стояло в первую очередь революционное самовооружение, боевая группа Зиапа сразу занялась борьбой на два фронта, организовав регулярные налёты как на французские, так и на японские дозоры с целью пополнения боевого арсенала и ликвидации врага. Кроме того, они развернули кампанию финансовых экспроприаций, сконцентрировав её на банках, сберкассах и почтовых отделениях приграничных городков и населённых пунктов. Но это была лишь прелюдия к продолжительной герилье. Прекрасные густые леса и зелёные, крутые отроги известняковых массивов Вьетбака были словно созданы для упорной и продолжительной борьбы против чужеземных захватчиков.

Генерал Фагуй понял, что просчитался в своих попытках создать вьетнамский аналог Гоминьдана без участия коммунистов из Вьетминя, объединив и смешав в революционной Лиге все оппозиционные элементы, жаждавшие поучаствовать в переделе будущей власти, от крайне правых до умеренных либералов. Так, к примеру, он настойчиво рекомендовал включить в предполагаемое Временное правительство Тама Нгуена, лидера вьетнамских национал-социалистов, открыто опекаемых японской военщиной в Тонкине. Кроме того он лоббировал кандидатуру другого националиста Хай Тхана в президенты Исполнительного комитета и даже назначил ему ежемесячные ассигнования в размере ста тысяч юаней на организацию шпионажа и подрывной деятельности против японцев в Ханое и Хайфоне. Тем не менее ни одна из входивших в Лигу организаций не могла ни предоставить достоверных сведений, ни похвастаться успешными операциями против японцев, кроме всё тех же ненавистных Фагую коммунистов из Вьетминя.