Транзит - [37]

Она не спала до трех часов ночи, продолжила она, ругаясь с Гэвином; недавно она начала заниматься йогой, чтобы справиться с бессонницей, но после такой ссоры «приветствие солнцу» уже не помогло. Гэвин был бойфрендом Аманды, крупным мужчиной с суровым лицом, которого я видела только однажды. Он руководил строительной компанией, которую Аманда наняла, чтобы отремонтировать свой дом.

– Жалкое зрелище, – сказала она. – В моем возрасте мне следовало бы проводить время с большей пользой. Такое ощущение, что все, кого я знаю, бегают марафоны в пользу благотворительных организаций. Они постоянно тренируются и сидят на разных диетах, пока я заказываю еду на дом и живу эмоциональной жизнью подростка. Я бы не стала бегать, если бы даже захотела, – добавила она. – Я еле-еле поднимаюсь по лестнице.

Она была у доктора, и он сказал ей, что от пыли у нее развилась астма. Это из-за того, что я уже два года живу на стройплощадке, сказала она. Доктор дал ей ингалятор, но она потеряла колпачок от мундштука, так что теперь ингалятор тоже весь в пыли.

К столику подошел официант, чтобы принять заказ, и Аманда попросила травяной чай.

– Вообще-то, – сказала она, когда официант уже собрался уходить, – принесите мне лучше какао.

Он едва заметно улыбнулся, записывая заказ в блокнот.

– Да, пожалуйста, – ответила она, усмехнувшись, когда он предложил добавить в какао взбитые сливки и маршмеллоу.

Она всё время обещает себе, продолжила она, что возьмется за свое здоровье – прежде всего ей нужно сбросить вес, – но вместо этого выживает за счет выработки адреналина, да и вообще живет моментом, из-за чего никак не может придерживаться режима. По утрам она просыпается полная решимости всё изменить, но события дня обычно захватывают ее настолько, что к концу дня она оказывается еще дальше от целей, намеченных с утра. Ничто в ее жизни не длится долго, как бы она ни старалась.

Я сказала, что многие пытаются сделать что-то долгосрочным, чтобы не задаваться вопросом, хотят ли они этого вообще.

– Ты же не думаешь так на самом деле, – сказала Аманда, в ее воспаленных глазах мелькнул интерес.

Может, люди бегают марафоны, сказала я, чтобы хоть так осуществить фантазию побега.

Аманда рассмеялась. Ссора с Гэвином, сказала она, произошла из-за того, что он в последний момент передумал ехать в путешествие в Париж, которое Аманда организовала в честь своего дня рождения. Они уже собрали чемоданы и были готовы выходить, как Гэвин вдруг объявил, что забыл свой паспорт. Он поехал за ним домой, но так и не вернулся. Аманда просидела рядом с чемоданом, пока в доме не стемнело. Она несколько раз пыталась дозвониться до него, но он не брал трубку. Она не могла вернуть билеты на самолет и отменить бронь в гостинице, так как было уже слишком поздно. В течение недели Гэвин не выходил на связь. Он появился у нее на пороге прошлым вечером с пачкой купюр в руках и протянул их ей.

Я спросила, взяла ли она деньги.

– Конечно, взяла, – сказала она, вызывающе поднимая подбородок. – Я заставила его вернуть мне всё до последнего пенни.

Он много раз извинялся, продолжила она. Выдумывал какие-то нелепые истории, чтобы объяснить причину случившегося, но потом просто признался, что запаниковал и сбежал. Ему было страшно уезжать куда-то с ней: в ее доме – на строительной площадке – он хорошо понимал, где он, но перспектива оказаться с ней в незнакомом городе внушала ему страх. Ему было почти пятьдесят, и единственным способом провести отпуск для него была ежегодная поездка в Ирландию вместе с членами гольф-клуба, где он играл под дождем с едва знакомыми ему людьми. До встречи с Амандой у него был роман с другой женщиной, его клиенткой, графическим дизайнером тридцати с чем-то лет, чей дом он ремонтировал. Роман продолжался несколько месяцев, и чем больше он занимался физическим трудом, тем сильнее нарастало и мучительное эмоциональное напряжение – слабый ручеек чувств пробивался сквозь непроницаемые каменные породы характера Гэвина. К тому времени, как работа была закончена, женщина потеряла терпение и Гэвин ее больше не интересовал.

– Тут-то и появилась я, – сказала Аманда. Она взяла чашку с яркой горкой маршмеллоу и поднесла ее к губам. – Никогда, – сказала она, – не заводи отношения со своим строителем.

Проблема заключалась в том, что чем сложнее становились его представления о жизни, тем больше он отдалялся от способности действовать. Его терзала сама возможность, которая так внезапно появилась у него, – возможность примкнуть к среднему классу, доверенным лицом которого он был до настоящего момента. Он собирался к ней переехать, но, несмотря на то что они обсуждали это целый год, этого так и не произошло. Он никогда не говорил, что не хочет или что передумал. Он просто не переезжал. Но теперь она назначила дату, точную дату, сказала она. Если до этой даты он не переедет к ней в дом, их отношения закончатся.

Я спросила, какую дату, и она ответила.

Дело в том, сказала она, что мне его жалко. У него было тяжелое детство, которое закончилось, когда в четырнадцать лет отец выставил его на улицу и велел найти работу. Бывает, сказала она, мы обсуждаем вместе какие-то вопросы, касающиеся дома, и в его идеях и чутье я вижу совершенно другого человека, того, кем он мог бы стать. Он рассказал ей однажды, что его друг, тоже строитель, как-то заходил к ней в дом, чтобы посмотреть на что-то, что сделал Гэвин. Этот друг обошел все комнаты, не сказав ни слова. В конце он спросил Гэвина: ты делаешь это для себя, ты будешь тут жить? Но когда пришло время, Гэвин не мог совершить последний рывок.