Транссибирский экспресс - [33]
Александра Тимофеевна вбежала обратно в вагон. Вид у нее был перепуганный. Она остановилась в коридоре, пытаясь собраться с мыслями, и вдруг из четвертого купе послышалось тихое пение. Демидова рывком распахнула дверь и увидела на верхней полке лежащего как ни в чем не бывало Фана. Он смотрел в окно и что-то напевал.
— Что ты здесь делаешь? — еле сдерживая злость, спросила она.
— Переехал, — беззаботно улыбнулся Фан. — Здесь лучше. Все равно оно пустое. Тут дует меньше и вообще... — Он показал глазами на стенку, понизил голос. — Зачем нам соседи? Мы по какому делу едем, соображаешь? По секретному?.. Вот-вот задание получим. Разговоры тайные и все такое... А тут иностранцы за стенкой. Мало ли?.. — Он многозначительно поводил пальцем перед лицом «жены». — А с проводником я договорюсь, не беспокойся. Не все ли ему равно?
— Да что же ты во все лезешь? — отчетливо выговаривая каждое слово, с яростью прошипела Александра Тимофеевна. — Кто тебя просил?! Кретин!
Тут лопнуло терпение и у Фана.
— А ну пошла вон отсюда, — тихо и спокойно сказал он. — Надоела! Забирай свое барахло и катись! — Он достал один из чемоданов Александры Тимофеевны и сбросил его вниз. — Я остаюсь здесь. Все!
Александра Тимофеевна была в отчаянии, на глаза навернулись слезы. Она смотрела в спину Фана и в бессильной злобе, с ненавистью думала, как хорошо было бы взять палку и дать по его чугунному затылку! Но дело зашло слишком далеко, и, овладев собой, она заговорила как можно ласковее:
— Миленький, ну, прошу тебя, ну, пожалуйста, давай вернемся! — Она дотронулась до спины Фана, но тот не пошевелился. — Я прошу тебя, вернемся, так надо!
— Что надо, почему? — спросил Чадьяров не оборачиваясь.
— Ну-у... просто я прошу тебя... Пойдем...
— Если тебе надо, иди, пожалуйста. Я никуда отсюда не пойду. Мне не надо.
Александра Тимофеевна некоторое время постояла рядом, потом резко вышла из купе и захлопнула дверь.
«Так, — пронеслось в голове у Чадьярова. — Значит, я со всей своей начинкой: документами, оружием — должен ехать рядом с японским дипломатом... Это уже что-то...»
Он спрыгнул вниз, некоторое время подождал и открыл дверь в коридор.
Поезд все еще стоял на станции. Александры Тимофеевны не было.
Теперь быстрее, быстрее! Чадьяров стремительно прошел в конец коридора, постучал в предпоследнее купе.
— Войдите, — послышался голос одной из старушек, соседки Фана и Александры Тимофеевны по вагону-ресторану.
— Извините меня, фрау, — взволнованно сказал Фан. — Только вы можете мне помочь... У меня несчастье. — Он прерывисто вздохнул.
— Что случилось, голубчик? — Старушка испуганно заморгала.
— Понимаете, мы опять поссорились... Я перебрался в соседнее купе, а она не хотела... ну, в общем, я нагрубил. — Голос Фана задрожал: — Я виноват... характер у меня такой дурацкий, сам понимаю... А она убежала, и я боюсь... Она такая впечатлительная... Прошу вас, умоляю, найдите ее, она где-нибудь здесь, на перроне... — Фан взял старушку за руку. — Если она одна, отвлеките, побудьте с ней... А если рядом кто-нибудь есть, то не надо... И умоляю, не говорите, что я вас послал, а то еще хуже будет...
Старушка, выслушав исповедь Фана, выразительно посмотрела на него: мол, о чем вы говорите! И засеменила по коридору к выходу из вагона.
...У буфетной стойки в здании вокзала стояли Александра Тимофеевна и Исида.
— Вы что, с ума сошли? — чуть слышно говорил Исида, зло поглядывая на Александру Тимофеевну. — Инструкцию забыли?
— У меня чрезвычайный случай...
Демидова понимала, что, вызвав охранника из вагона, она грубейшим образом нарушала инструкцию, могла поставить операцию под угрозу провала, но у нее сдали нервы.
— В чем дело? — нетерпеливо спросил Исида.
— Он самовольно перебрался в другое купе и не хочет возвращаться...
— Догадывается?
— Какое там! Очередная блажь. По-моему, он просто сумасшедший. Где они только такого выкопали?! — Александре Тимофеевне хотелось пожаловаться, рассказать о своих мучениях, но, встретив холодный взгляд Исиды, она сухо закончила: — Он нам все срывает, нужно что-то придумать.
— Я не имею права вмешиваться! — отрезал Исида. — Думайте сами.... Впрочем... договоритесь с проводником, чего проще...
А счастливая, разрумянившаяся от быстрой ходьбы старушка, крепко сжимая руку Чадьярова, говорила в тамбуре вагона:
— Все в порядке, голубчик, успокойтесь. Она в буфете, беседует с молодым человеком из нашего вагона... Высокий такой японец в сером костюме. Знаете, с дипломатом едет. — Она улыбнулась и погрозила пальцем Фану: — Конечно, взволнована немножко, но, думаю, все будет в порядке...
Они не видели, как к четвертому купе подошла Александра Тимофеевна.
— Будьте с ним построже! — приказала она сопровождавшему ее проводнику. И толкнула дверь.
Купе было пусто. Проводник недоуменно посмотрел на Александру Тимофеевну.
— Где же он?
Александра Тимофеевна ничего не ответила, у нее задрожал подбородок.
— Изверг! — сквозь зубы процедила она и бессильно опустилась на откидной стульчик в коридоре, но тут же рывком поднялась: теперь в пятом купе послышалось пение.
Александра Тимофеевна с силой толкнула дверь и остановилась на пороге, с ненавистью глядя на Фана. Тот преспокойно лежал на своей полке.
Книга знаменитого режиссера и актера Никиты Михалкова – замечательный пример яркой автобиографической прозы. Частная жизнь и творчество сплетены здесь неразрывно. Начав со своей родословной (в числе предков автора – сподвижники Дмитрия Донского и Ермака, бояре Ивана Грозного и Василий Суриков), Никита Михалков переходит к воспоминаниям о матери, отце – авторе гимна СССР и новой России. За интереснейшей историей отношений со старшим братом, известным кинорежиссером, следует рассказ о своих детях – Ане, Наде, Степане, Артеме.Новые, порой неожиданные для читателя грани в судьбе автора открывает его доверительный рассказ о многих эпизодах личной жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это мои записные книжки, которые я начал вести во время службы в армии, а точней, на Тихоокеанском флоте. Сорок лет катались они со мной по городам и весям, я почти никому их не показывал, продолжая записывать «для памяти» то, что мне казалось интересным, и относился к ним как к рабочему инструменту.Что же касается моих флотских дневников, вообще не понимаю, почему я в свое время их не уничтожил. Конечно, они не содержали секретных сведений. Но тот, кто жил в советское время, может представить, куда бы укатились мои мечты о режиссуре, попадись это записки на глаза какому-нибудь дяденьке со Старой площади или тётеньке из парткома «Мосфильма».
Что думает о любви и жизни главный режиссер страны? Как относится мэтр кинематографа к власти и демократии? Обижается ли, когда его называют барином? И почему всемирная слава всегда приводит к глобальному одиночеству?..Все, что делает Никита Михалков, вызывает самый пристальный интерес публики. О его творчестве спорят, им восхищаются, ему подражают… Однако, как почти каждого большого художника, его не всегда понимают и принимают современники.Не случайно свою книгу Никита Сергеевич назвал «Публичное одиночество» и поделился в ней своими размышлениями о самых разных творческих, культурных и жизненных вопросах: о вере, власти, женщинах, ксенофобии, монархии, великих актерах и многом-многом другом…«Это не воспоминания, написанные годы спустя, которых так много сегодня и в которых любые прошлые события и лица могут быть освещены и представлены в «нужном свете».
«Русская цивилизация» и «русский либерализм», прошлое, настоящее и будущее России и русского мира, свобода слова и личная ответственность, украинский вопрос, проблемы школьного образования в нашей стране – вот лишь небольшой круг тем, поднимаемых в данной книге известным режиссером и актером Никитой Михалковым.Книга написана по мотивам авторской программы Никиты Михалкова «Бесогон ТВ», каждый выпуск которой на федеральном канале Россия 24 собирает многомиллионную зрительскую аудиторию.В этой книге автор возвращается к историческим аспектам развития России, дает личную оценку социальных и политических процессов, происходящих как внутри нашей страны, так и в мире.
Сегодня в год столетнего юбилея двух русских революций мы предлагаем читательскому вниманию новое издание Манифеста просвещенного консерватизма под названием «Право и Правда».Его автор – выдающийся кинорежиссер и общественный деятель Никита Михалков.Надеемся, что посвященный российской консервативной идеологии Манифест, написанный простым, ясным и афористичным языком не только вызовет читательский интерес, но и послужит:«трезвым напоминанием о том, что время великих потрясений для России – это наша национальная трагедия и наша личная беда, и что век XXI станет для всех нас тем временем, когда мы начнём, наконец, жить по законам нормальной человеческой логики – без революций и контрреволюций».Книга адресована широкому кругу читателей.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.