Транссибирский экспресс - [35]
Чадьяров с трудом, как после обморока, вернулся в настоящее. Стучали колеса. Мчался поезд, и в этом поезде ехал китайский подданный Фан Ючунь. Напротив тихо беседовали две старушки, официант расставлял тарелки и приборы. Вернулся Исида. Александра Тимофеевна, улыбаясь, что-то говорила Фану.
— Что? — переспросил он.
— Ты не слушаешь меня? — ласково говорила она. — Ешь, у тебя суп стынет.
— Жду твоего разрешения, — хмуро ответил Фан.
— Ну что ты, опять обиделся? Какой ты недотрога! — примирительно сказала Александра Тимофеевна. — Ну пойди, пожалуйста, если тебе так хочется!
— И пойду! Из одного принципа пойду! — Фан встал и направился к выходу.
Демидова проводила его спокойным взглядом. Чадьярову стало ясно: Исида побывал у них в купе. Больше всего он опасался проверки. За пистолет можно быть спокойным — он на месте. А вот мандат... Если Исида вспорет подкладку — это провал...
Чадьяров вошел в свое купе, запер дверь. Снял с вешалки серый пиджак, разложил его на диване. Все было в порядке: подкладка была подшита теми же темно-серыми нитками — Чадьяров узнал свои стежки. На всякий случай он проверил, на месте ли пистолет. На месте.
«Та-ак...» Чадьяров оглядел купе — все было по-старому.
Все, кроме корзинки с рукоделием Александры Тимофеевны. Уходя, она оставила ее на столике, а сейчас корзинка стояла на диване у стенки, смежной с купе Сайто.
Чадьяров осторожно осмотрел корзинку, не трогая ее. Затем аккуратно отодвинул. Пощупал место под ней, приподнял одеяло. Стал осматривать стенку.
И тут примерно в полуметре от наружной стены вагона он увидел еле заметную с первого взгляда карандашную метку. Один из цветков на линкрусте был обведен.
Чадьяров огляделся и на столе увидел карандаш — им была заложена книжка, которую читала Александра Тимофеевна. Чадьяров взял карандаш и на другой стенке, в самом углу, провел им по линкрусту. Метка на стене за корзинкой была сделана этим карандашом. Значит, она сделана не раньше. Точнее, десять минут назад...
Ранним утром поезд медленно подходил к перрону маленькой станции. Александра Тимофеевна, сидя у зеркала, причесывалась. Чадьяров смотрел в окно.
Что-то неуловимо знакомое было в маленьком побеленном здании станции, и в дороге, уходящей от нее в степь, и в облике немногих, в этот ранний час стоявших на перроне людей. Казалось даже, что небо над этой станцией было знакомым.
Чадьяров прижался лбом к стеклу, напряженно вглядывался в этот медленно проплывающий за окном мир, словно ждал какого-то знака, чего-то, что могло бы сразу, через годы и расстояния, соединить его, сегодняшнего, с тем мальчиком, невероятно давно жившим за этой станцией...
Поезд остановился.
Железнодорожник, постукивая молотком по колесам, шел вдоль вагонов. Потом мимо пробежала девушка-казашка, в красной косынке, с маленьким пестрым узелком в руке. Пробежала мимо окна, посмотрела прямо на Чадьярова. Ударил колокол, девушке что-то крикнул дежурный по станции, она ответила ему, махнув рукой куда-то вперед, так же легко побежала дальше. Чадьяров понял, что она села в какой-то из передних вагонов.
Поезд тронулся. И вдруг Чадьяров сразу вспомнил и узнал все, что видел. Он не мог бы объяснить это точно, но он узнал и станцию, и звук колокола, и девушку. Конечно, он не был знаком с этой девушкой раньше, ее просто не существовало на свете так же, как и станционного здания, когда Чадьяров последний раз был здесь. И вместе с тем небольшая станция являлась частью того мира, в котором так счастливо жил маленький мальчик Чадьяров, и этот мир теперь прочно жил в Чадьярове взрослом, и он узнавал его обитателей, помнил какой-то другой памятью, очень прочной и безошибочной.
К обеду Чадьяров пришел на десять минут раньше остальных. Ресторан был пуст. Он быстро приблизился к столу, за которым обычно сидели японцы, вынул из кармана небольшой конверт и положил его под прибор Исиды. Проделав это, Чадьяров удалился, никем не замеченный, и заперся в туалете.
Он слышал в коридоре за дверью голоса старушек и Александры Тимофеевны, они о чем-то оживленно разговаривали, потом тяжелые мужские шаги. Чадьяров не понял — чьи. Когда дверь в ресторан захлопнулась, он выбрался из туалета.
— Где ты был? — поинтересовалась Александра Тимофеевна.
— Ты хочешь, чтобы я громко объявил об этом? — в свою очередь поинтересовался Фан.
Александра Тимофеевна, ничего не ответив, отвернулась к окну.
Японцы пришли, как всегда, все вместе. Расселись за отведенные специально для них столы. Чадьяров не видел, как удивленный Исида достал из-под своей тарелки конверт, как повертел его в руках и, не читая, сунул в карман. Чадьяров сидел к нему спиной, но он видел растерянное лицо Александры Тимофеевны...
Конверт, который спрятал Исида, заинтересовал, однако, не только Александру Тимофеевну, но и еще одного человека, сидящего в ресторане, — журналиста Карла Шнайдера.
Господин Сайто стоял у окна напротив своего купе и ждал, пока Исида приготовит ему постель для отдыха.
— Все готово, господин советник. Можете отдыхать. — Вышедший в коридор Исида склонился в почтительном поклоне.
— Спасибо. — Сайто скрылся в купе.
Книга знаменитого режиссера и актера Никиты Михалкова – замечательный пример яркой автобиографической прозы. Частная жизнь и творчество сплетены здесь неразрывно. Начав со своей родословной (в числе предков автора – сподвижники Дмитрия Донского и Ермака, бояре Ивана Грозного и Василий Суриков), Никита Михалков переходит к воспоминаниям о матери, отце – авторе гимна СССР и новой России. За интереснейшей историей отношений со старшим братом, известным кинорежиссером, следует рассказ о своих детях – Ане, Наде, Степане, Артеме.Новые, порой неожиданные для читателя грани в судьбе автора открывает его доверительный рассказ о многих эпизодах личной жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это мои записные книжки, которые я начал вести во время службы в армии, а точней, на Тихоокеанском флоте. Сорок лет катались они со мной по городам и весям, я почти никому их не показывал, продолжая записывать «для памяти» то, что мне казалось интересным, и относился к ним как к рабочему инструменту.Что же касается моих флотских дневников, вообще не понимаю, почему я в свое время их не уничтожил. Конечно, они не содержали секретных сведений. Но тот, кто жил в советское время, может представить, куда бы укатились мои мечты о режиссуре, попадись это записки на глаза какому-нибудь дяденьке со Старой площади или тётеньке из парткома «Мосфильма».
Что думает о любви и жизни главный режиссер страны? Как относится мэтр кинематографа к власти и демократии? Обижается ли, когда его называют барином? И почему всемирная слава всегда приводит к глобальному одиночеству?..Все, что делает Никита Михалков, вызывает самый пристальный интерес публики. О его творчестве спорят, им восхищаются, ему подражают… Однако, как почти каждого большого художника, его не всегда понимают и принимают современники.Не случайно свою книгу Никита Сергеевич назвал «Публичное одиночество» и поделился в ней своими размышлениями о самых разных творческих, культурных и жизненных вопросах: о вере, власти, женщинах, ксенофобии, монархии, великих актерах и многом-многом другом…«Это не воспоминания, написанные годы спустя, которых так много сегодня и в которых любые прошлые события и лица могут быть освещены и представлены в «нужном свете».
«Русская цивилизация» и «русский либерализм», прошлое, настоящее и будущее России и русского мира, свобода слова и личная ответственность, украинский вопрос, проблемы школьного образования в нашей стране – вот лишь небольшой круг тем, поднимаемых в данной книге известным режиссером и актером Никитой Михалковым.Книга написана по мотивам авторской программы Никиты Михалкова «Бесогон ТВ», каждый выпуск которой на федеральном канале Россия 24 собирает многомиллионную зрительскую аудиторию.В этой книге автор возвращается к историческим аспектам развития России, дает личную оценку социальных и политических процессов, происходящих как внутри нашей страны, так и в мире.
Сегодня в год столетнего юбилея двух русских революций мы предлагаем читательскому вниманию новое издание Манифеста просвещенного консерватизма под названием «Право и Правда».Его автор – выдающийся кинорежиссер и общественный деятель Никита Михалков.Надеемся, что посвященный российской консервативной идеологии Манифест, написанный простым, ясным и афористичным языком не только вызовет читательский интерес, но и послужит:«трезвым напоминанием о том, что время великих потрясений для России – это наша национальная трагедия и наша личная беда, и что век XXI станет для всех нас тем временем, когда мы начнём, наконец, жить по законам нормальной человеческой логики – без революций и контрреволюций».Книга адресована широкому кругу читателей.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.