Транссибирский экспресс - [29]
Когда Акимов вышел, чекист объяснил Саше, что Акимов — профессиональный революционер, уважаемый в партии человек и что следовало бы ее наказать за клевету, но у ЧК есть дела поважнее, чем разбираться в мотивах истерик малокровных барышень...
В доме, где квартировала в то время Саша, жил красный командир, и она решила украсть у него револьвер и застрелить Акимова. Она была твердо убеждена, что все ее несчастья от него.
Револьвер она украла неудачно. Пропажа сразу же обнаружилась. Саша успела выскочить на улицу. Кто-то гнался за ней, она, не оборачиваясь, выстрелила, не попала, бросила револьвер в сугроб и убедила. Страх погнал ее из Петрограда. Опомнилась она в Нижнем Новгороде. Видимо, тот же страх гнал ее домой, в Вятку. Случайно на пристани в Нижнем Саша встретила вятских знакомых, она так была напугана, что рассказала им все. Вместе они решили, что конечно же в Вятке ее уже ищут и спасение одно — бежать из России.
Сначала она попала в Швецию, потом в Канаду, в Японию. Для тамошней эмиграции ее рассказы о конфликте с властями, о пребывании в ЧК, о покушении на красного командира с погоней и перестрелкой, рассказы, обросшие к этому времени новыми подробностями, сделали Александру Тимофеевну Демидову врагом Советской власти. Она и сама уже искренне верила в это.
Из Японии Александра Тимофеевна перебралась в Харбин, который стал к тому времени центром белой эмиграции на Востоке. Там Александра Тимофеевна и была завербована японской разведкой.
Три года назад, по заданию разведки, она вышла замуж за советского служащего КВЖД, для того чтобы скомпрометировать его на продаже наркотиков. Александра Тимофеевна жила с человеком, которого ненавидела, и, после того как его арестовали, воспоминания об их мучительном супружестве не давали ей спокойно спать. Слава богу, задание теперь ничего такого не требовало...
«Ну где же этот болван?» — раздраженно подумала Александра Тимофеевна и вновь взглянула на часы.
Дверь ресторана между тем отворилась, и вошел Карл Шнайдер, тот самый бородатый иностранец, что садился в поезд в Харбине. Он поклонился Александре Тимофеевне и сел у окна.
Александра Тимофеевна решительно встала, направилась к выходу.
— Мадам уходит? — удивленно спросил официант.
— Нет-нет, я сейчас...
Дверь туалета была заперта. Над ручкой виднелась надпись: «Занято». Демидова отошла к окну и закурила.
«Не удавился ли он там со страху?» — подумала она, глядя на бесконечную тайгу, проплывающую за окном. Вагон раскачивался, вздрагивая на стыках. «Господи, — устало подумала Александра Тимофеевна. — Сколько же еще ехать!»
Наконец щелкнул замок, из туалета медленно вышел Фан. Он испуганно уставился на «жену»:
— Что случилось?
— Ничего, — презрительно взглянув на него, ответила Александра Тимофеевна.
— А я думал, началось...
Господин Сайто сидел в своем купе и читал. В дверь постучали.
— Вы звали меня? — На пороге стоял Исида, молодой охранник, сопровождавший Сайто в числе других.
— Да, Исида. В дороге я намерен придерживаться своего обычного расписания, я вас предупреждал. С двух до трех я отдыхаю. Сейчас без десяти два.
— Через пять минут я сам хотел прийти и постелить вам.
Господин Сайто поднялся и вышел из купе. Исида остался один. Он быстро расстелил постель, накрыл ее одеялом. Тихо подошел к двери, прислушался и осторожно, без щелчка, запер дверь на замок. Затем он лег на постель лицом к стене, полежал некоторое время, и со стороны могло показаться, что он собирается спать. Исида, стараясь не менять позы и не сводя глаз с намеченного места на стене, вытянул из кармана тонкий шнурок. Один конец шнурка прижал пальцем к стене, приподнялся, а другой рукой измерил расстояние до наружной стенки вагона — получалось около полуметра. На обоих концах шнура он завязал узелки, встал, аккуратно свернул шнурок и сунул его в карман. Разгладил постель и так же, не щелкнув замком, отпер дверь.
— Вы можете отдыхать, господин, — сказал Исида и поклонился.
12
В типографии одной из крупнейших токийских газет рабочий день был в полном разгаре: шумели машины, сновали рабочие. Лавируя между печатными станками, к группе господ начальственного вида бежал секретарь редакции. Издатель и редактор газеты Кавамото, стоявший в центре этой группы, вышел навстречу секретарю.
— Что? — тихо спросил он.
— Приехал!
Кавамото, извинившись, быстрыми шагами направился к выходу из зала типографии. Он пересек двор, бегом поднялся по лестнице, отдышавшись, открыл дверь своего кабинета.
За его столом, заваленным рукописями, сидел полковник Сугимори. Они раскланялись. Полковник указал Кавамото на кресло, стоявшее возле стола. Кавамото сел.
— Мне очень жаль, Кавамото-сан, — начал Сугимори с улыбкой, — что в последнее время мы стали так редко видеться, но я не хочу допускать мысли, что виной тому какое-нибудь ваше недовольство нами...
Издатель отрицательно покачал головой, заулыбался, развел руками:
— Это исключено, Сугимори-сан. Мы всегда были и будем друзьями. Я надеюсь на это...
Но это было неправдой. Последнее время отношения издателя Кавамото и полковника Сугимори оставляли желать лучшего. Дело в том, что после гибели Куроды Кавамото отказался печатать предложенную военными версию причин случившегося. Версию, правда, он все-таки напечатал, но среди прочих, выдвинутых другими группировками. Это не могло понравиться военным. Кавамото считал, что он и так уж достаточно много сделал, и, кроме того, он хотел иметь возможность отступления в случае перемены политических тенденций в стране. Никто из военных впрямую с ним на эту тему не разговаривал, но отчуждение наметилось, и Кавамото его ощутил. Он боялся Сугимори и особенно Хаяси, но надеялся на свою популярность и покровительство императора. Последнее время он старался избегать встреч с кем бы то ни было из военных, вот почему столь бесцеремонное поведение Сугимори в его кабинете напугало его, и не без оснований.
Книга знаменитого режиссера и актера Никиты Михалкова – замечательный пример яркой автобиографической прозы. Частная жизнь и творчество сплетены здесь неразрывно. Начав со своей родословной (в числе предков автора – сподвижники Дмитрия Донского и Ермака, бояре Ивана Грозного и Василий Суриков), Никита Михалков переходит к воспоминаниям о матери, отце – авторе гимна СССР и новой России. За интереснейшей историей отношений со старшим братом, известным кинорежиссером, следует рассказ о своих детях – Ане, Наде, Степане, Артеме.Новые, порой неожиданные для читателя грани в судьбе автора открывает его доверительный рассказ о многих эпизодах личной жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это мои записные книжки, которые я начал вести во время службы в армии, а точней, на Тихоокеанском флоте. Сорок лет катались они со мной по городам и весям, я почти никому их не показывал, продолжая записывать «для памяти» то, что мне казалось интересным, и относился к ним как к рабочему инструменту.Что же касается моих флотских дневников, вообще не понимаю, почему я в свое время их не уничтожил. Конечно, они не содержали секретных сведений. Но тот, кто жил в советское время, может представить, куда бы укатились мои мечты о режиссуре, попадись это записки на глаза какому-нибудь дяденьке со Старой площади или тётеньке из парткома «Мосфильма».
Что думает о любви и жизни главный режиссер страны? Как относится мэтр кинематографа к власти и демократии? Обижается ли, когда его называют барином? И почему всемирная слава всегда приводит к глобальному одиночеству?..Все, что делает Никита Михалков, вызывает самый пристальный интерес публики. О его творчестве спорят, им восхищаются, ему подражают… Однако, как почти каждого большого художника, его не всегда понимают и принимают современники.Не случайно свою книгу Никита Сергеевич назвал «Публичное одиночество» и поделился в ней своими размышлениями о самых разных творческих, культурных и жизненных вопросах: о вере, власти, женщинах, ксенофобии, монархии, великих актерах и многом-многом другом…«Это не воспоминания, написанные годы спустя, которых так много сегодня и в которых любые прошлые события и лица могут быть освещены и представлены в «нужном свете».
«Русская цивилизация» и «русский либерализм», прошлое, настоящее и будущее России и русского мира, свобода слова и личная ответственность, украинский вопрос, проблемы школьного образования в нашей стране – вот лишь небольшой круг тем, поднимаемых в данной книге известным режиссером и актером Никитой Михалковым.Книга написана по мотивам авторской программы Никиты Михалкова «Бесогон ТВ», каждый выпуск которой на федеральном канале Россия 24 собирает многомиллионную зрительскую аудиторию.В этой книге автор возвращается к историческим аспектам развития России, дает личную оценку социальных и политических процессов, происходящих как внутри нашей страны, так и в мире.
Сегодня в год столетнего юбилея двух русских революций мы предлагаем читательскому вниманию новое издание Манифеста просвещенного консерватизма под названием «Право и Правда».Его автор – выдающийся кинорежиссер и общественный деятель Никита Михалков.Надеемся, что посвященный российской консервативной идеологии Манифест, написанный простым, ясным и афористичным языком не только вызовет читательский интерес, но и послужит:«трезвым напоминанием о том, что время великих потрясений для России – это наша национальная трагедия и наша личная беда, и что век XXI станет для всех нас тем временем, когда мы начнём, наконец, жить по законам нормальной человеческой логики – без революций и контрреволюций».Книга адресована широкому кругу читателей.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.