Транснациональное в русской культуре. Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia XV - [27]

При изучении национальных конфликтов и способов их разрешения необходимо больше внимания уделять не только административным механизмам, но и характеру, эмоциям, частным интересам чиновника. Несмотря на свой антисемитизм, Будилович в особых случаях защищал интересы студентов-евреев. 26 сентября 1894 г. в ресторане произошел конфликт между старшим адъютантом 18-го армейского корпуса И.И. Куляевым и студентами Пассиром и Меднисом. Адъютант нанес оскорбление словом, в ответ студенты вызвали его на дуэль. Адъютант сообщил об инциденте командиру 18-го армейского корпуса, генерал-лейтенанту барону Л.Л. Зедделеру, который письменно обратился к ректору Университета с требованием наказать студентов. Однако в результате вмешательства ректора и изучения им дела студенты-евреи получили извинения от адъютанта Куляева[238]. Ответить на вопрос, почему Будилович решил защитить студентов, вызвавших офицера на дуэль, официально запрещенную университетской властью, не представляется возможным. Можно только выдвинуть гипотезу, что Будиловичу, назначенному на пост ректора в 1892 г. и полному решимости бороться с остзейскими немцами, больше хотелось добиться извинения от адъютанта, тем самым унизив его начальника – немецкого барона.

Вслед за балтийскими немцами евреи были второй нежелательной группой студентов. Закономерно, что Будилович предложил попечителю учебного округа Лавровскому разрешить принимать в Университет семинаристов. Эта мера должна была увеличить общее количество студентов и уменьшить число евреев, прекратив практику их приема сверх процентной нормы[239]. Среди документов городской полиции и Юрьевского университета удалось найти только одно дело, в котором студенты-евреи решительно отреагировали на публичное оскорбление словом, нанесенное представителем титульной нации. Это дело, как и скандал вокруг «Juden Marsch», получило широкий резонанс в том смысле, что его рассмотрели попечитель Рижского учебного округа и лифляндский губернатор и наказания были вынесены суровые.

29 сентября 1894 г. в концертном зале «Бюргемусс» выступала труппа Балтийского товарищества. Актер С.А. Трефилов исполнял куплеты, в частности не запрещенную для публичного исполнения песенку «Распродажа»:

Коммерсанты нынче стали

Для нас вновь изобретать,

Прежде мирно торговали,

Нынче стали плутовать.

Пойдет новомодной, назначают нам всегда,

На товар совсем негодный распродажу, господа.

Не страшимся мы напасти,

Не боимся мы беды,

Только нам одно несчастье –

Одолели нас жиды,

Да, от них мы часто плачем,

Да, от них ведь нам беда.

Всем евреям бы назначить

Распродажу, господа.

В этот вечер на представление специально пришло много студентов-евреев. Во время исполнения «Распродажи» они дружно, по словам полицмейстера, «громко шикали, кричали на всю залу и, несмотря на мое и всеобщее замечание публики не нарушать тишину, продолжали бесчинствовать и, наконец, громкими свистами совершенно нарушили порядок в зале, так что актеры продолжительное время на сцене стояли без действия, вследствие чего многие семейства вынуждены были оставить залу»[240]. Полицмейстер обратил особое внимание на слова студента-медика Израиля Моисеевича Райхера: «Мы, русские евреи, приглашены сюда для обрусения края, а сами русские нас еще обижают»[241]. Студент был задержан.

Как убедительно показал А.Е. Иванов, «в 1860–1870-е годы в обиход новой еврейской интеллигенции входит понятие “русский еврей”»[242]. Это был окончивший государственное учебное заведение (школу, университет) еврей, стремившийся избежать типичных еврейских проблем и войти в культурное поле русского влияния, тем самым его распространяя. Русский язык служил основой межнационального сближения. Конфликт студента Райхера с властью выявляет столкновение двух точек зрения на решение еврейского вопроса в разные эпохи. Если Александр II проводил политику сближения евреев с титульной нацией посредством общей школы, то при Александре III с конца 1880-х гг. начала преобладать политика великорусского шовинизма, были введены процентные нормы для поступления евреев в учебные заведения. Если полицейская и университетская власти четко разграничивали русского и еврея, не конструировали и не использовали идеологему «русского еврея», то другие студенты могли воспринимать владеющего русским языком еврея как русского[243].

В деле вокруг куплета «Распродажа» укоренению распространяемого представления о студенте-еврее как воплощении антипатриотизма и неблагонадежности способствовало поведение товарищей Райхера. В знак солидарности в полицейский участок, где находился Райхер, в течение дня явились 14 студентов. Дело приняло серьезный оборот. 3 октября лифляндский губернатор составил рапорт и отправил письмо Будиловичу с требованием примерного наказания. 30 ноября попечитель Рижского учебного округа Лавровский также направил к ректору университета письмо, в котором подчеркнул:

‹так как› при большом числе евреев, принимаемых в названный университет, в среде его образовалось нечто вроде еврейской корпорации, солидарно действующей и представляющей собою какое-то национальное еврейское представительство, Губернатор признает необходимым принять решительные меры ‹…› ввиду того, что взысканиями, которые имеют быть наложены на виновных в буйстве студентов-евреев приговором Мирового Судьи, не будет достигнута цель – прекращение на будущее время столь нежелательных еврейских проявлений, Генерал-Лейтенант Зиновьев считает необходимым, в виде примера, исключить всех уличенных в производстве беспорядка студентов