Трансформация войны - [110]
Конечно, все это не означает, что, как только конфликт низкой интенсивности придет на смену традиционной войне, все ограничения будут отброшены. Ранее я уже обосновал утверждение, что ведение войны без военных обычаев — другими словами, без системы четких и общепринятых представлений о том, что она собой представляет, — в конечном счете, невозможно. Террористы имеют самые весомые мотивы, чтобы отличаться от обыкновенных убийц; в конце концов, в случае весьма вероятного для них попадания в плен, от этого будет зависеть их судьба. И совсем необязательно, что террористы или даже преступники менее разборчивы, чем большинство из нас. Мало кто провел больше или хотя бы столько времени, напряженно обдумывая вопрос, кого следует, а кого не следует убивать «ради дела», чем хорошо образованные молодые люди, организовывавшие террористические движения в царской России в конце XIX - начале XX вв. Хотя отношения между мафиозными кланами очень часто походят на международные войны, меж ними существует четкая договоренность: не трогать жен и детей друг друга. Практический опыт и теоретические соображения подсказывают, что стирание упомянутых давно установившихся различий не приведет к полной анархии. Со временем возникнет новый обычай войны, возможно, основанный на различиях между «виновными» и «невинными». Хотя ошибки, разногласия в толкованиях нового обычая и его намеренные нарушения сделают его столь же хрупким, как и нынешний, это не означает, что данный обычай не будет существовать или утратит свою значимость.
В любые времена и в любой точке земного шара господствующие представления о том, кому и что разрешено делать на войне, по отношению к кому, ради каких целей, при каких обстоятельствах и какими средствами, отражают культуру общества, его структуру и военную организацию. Важно не столько попытаться угадать будущее, сколько понять существенную роль, которую играет военный обычай сегодня. Армия, в течение долгого времени нарушающая обычаи войны, разлагается. И это справедливо тем больше, чем она мощнее; вследствие этого армия оказывается все менее способной убедить других и себя в том, что ей крайне необходимо нарушать правила. С другой стороны, обычай войны подвержен изменениям во времени и в пространстве. Поэтому нет ничего, что бы менее способствовало успешному ведению вооруженного конфликта, чем принятие в качестве данности существующего военного обычая. Система представлений, которая совсем не принимает его во внимание, подобно Vom Kriege и ее последователям, не может не исказить природу вооруженного конфликта.
Как будут вестись войны
Подобно тому как человек, получивший пулю в голову, может еще шатаясь пройти несколько шагов, прежде чем умереть, так и традиционная война, по-видимому, находится на последнем издыхании. По мере того как конфликт низкой интенсивности начинает доминировать, многое из того, что принималось как «стратегия» на протяжении последних двух столетий, окажется бесполезным. Переход от традиционной войны к конфликту низкой интенсивности приведет к тому, что многие системы вооружений, включая те, которые считаются сегодня мощнейшими и новейшими, будут отправлены на свалку. Вполне вероятно, что он также положит конец крупномасштабным исследованиям и разработкам в области военных технологий, как мы их сегодня понимаем.
В данной книге стратегия определена как нечто неизменно существующее, применимое везде и всегда, где и когда ведутся реальные войны, а не только осуществляется сдерживание. Для того чтобы вести войну, необходимо сформировать вооруженные силы. После того как они будут сформированы, возникнут неопределенность, трение и негибкость, с которыми надо будет как-то справляться. При этом придется принимать решения о применении силы не абстрактно, а против живого, реагирующего противника. Все эти утверждения справедливы всегда — вне зависимости от масштаба конфликта, а также от среды, где он протекает, будь то земля, море, воздух или космос. Это так же верно независимо от вида применяемого оружия, если только мы не находимся в ситуации, когда неопределенность можно устранить, реакцию врага — игнорировать, а войну — выиграть одним мощным ударом. По этой причине ядерная стратегия ни в коей мере не является стратегией. Не считая этого крайнего случая, ничто так не характерно для стратегии, как ее «взаимный», интерактивный характер. В этом отношении она остается неизменной, независимо от места действия, применяемых средств, поставленных целей, а также от того, говорим ли мы о войне или о какой-либо игре состязательного характера.
