Транквилиум - [12]

– Ничего нескромного. Отца выслали, а я… В общем, за меня походатайствовали, а Ее Величество позволила мне уехать.

– Меня тоже вывез отец, – сказала Светлана.

– А кто он?

– Офицер. Бывший артиллерийский офицер. Сейчас он картографом в экспедиции адмирала Маккуэя. Они изучают море Смерти…

– Картограф? – изумился Глеб. – И мой тоже. Только…

– Боже! – воскликнула Светлана. – Сейчас выяснится, что мы брат и сестра!

– Да нет, не может быть, – неуверенно сказал Глеб. – Моего звали Борис Иванович. А вашего?

– И моего Борис Иванович… – она испуганно замолчала.

Шутка вдруг показалась не шуткой, а – почти катастрофой. Господи, да с какой стати?..

– Но мой умер, – торопливо сказал Глеб. – Полгода назад. Его убили. Лорд… ваш муж… знал его.

– Да, конечно, – Светлана торопливо закивала. – Конечно, такого просто не могло быть. Такое вообще бывает только в романах. Я никогда не слышала, чтобы такое происходило в жизни. Совершенно невозможно, правда? Ох, я что-то не то несу… Вы ведь любили его… Убийц, конечно, нашли?

– Нет, – покачал головой Глеб. – Не нашли. Комната, где… все произошло… она была заперта изнутри. И – совершенно невозможно…

Он вдруг замолчал, и взгляд его устремился куда-то мимо Светланы. Она непроизвольно оглянулась – но там была лишь лестница наверх…

Что-то случилось. Смятение, которое она ощутила в нем, вспыхнуло. Он был уже почти не здесь.

– Глеб, – сказала она мягко. – Не сердитесь на меня. Я ведь не знала…

– Что вы, – сказал он, возвращаясь. – Я разве же могу сердиться?..

– Не сердитесь, – повторила она.

Шшш… шшш… – будто хлопанье крыл. Привычное одиночество показалось вдруг зыбким. Ты ведь совсем не знаешь его, предупредила дуэнья – там, внутри. Ах, тетушка, засмеялась Светлана, мне это так безразлично! И вообще – не трогайте меня. Не трогайте. Я – всё – сама…

Часы тихо зажужжали, а потом мягко и вкрадчиво стали отсчитывать удары: первый… второй… третий… четвертый.

– Еще час до чая, – услышала Светлана свой приглушенный голос. – Не прогуляться ли нам хотя бы по двору?

И тут грянул дверной колокольчик, а потом кто-то нетерпеливо забарабанил в дверь. Глеб вздрогнул и перестал улыбаться. Светлана шагнула к окну, приподняла штору.

– О, это же Олив! – воскликнула она. – Это Олив, и сейчас тут будет шумно. Глеб, не старайтесь принимать ее слишком всерьез.

Олив, которой в наследство от последнего мужа досталась странная фамилия Нолан, племянница Лоуэлла, не походила ни на кого – и тем была знаменита. В свои двадцать шесть она успела четырежды побывать замужем, носила яркие платья, фасоны которых придумывала сама – и всегда угадывала моду будущего сезона; любые деньги в ее руках вели себя странно – исчезали или умножались: так, однажды Олив четыре раза подряд сорвала банк в рулетку, оставив казино на целый вечер без денег и став богаче на четыреста тысяч фунтов; этого ей хватило ровно на полтора месяца. Никто толком не знал, на что она живет; по ее словам – на выигрыши в тотализаторе. В это было легко поверить. О ней сплетничали: что она пьет наравне с мужчинами, что перепробовала все известные наркотики, что участвовала в скандальных спиритических сеансах доктора Файрбразера, позировала голой мастеру Тиму Лофтону, играла в театре «Любовное поветрие» в Эннансиэйшн, была в плену у пиратов и бежала оттуда, соблазнив троих своих охранников, на пари пешком пересекла Остров от Порт-Элизабета до Кассивелауна, была абсолютно независима как в суждениях, так и в лексике, называя предметы своими именами с непосредственностью пейзанки… короче, ничем не напоминала своего тихого, малозаметного и мягкотелого дядюшку.

И наверное, одна только Светлана чувствовала в ней скопившуюся, как запах дешевого табака, усталость – и глубокую, неявную несчастность. А Олив в ответ чувствовала в ней родственную душу и готова была сделать многое, чтобы хотя бы вот эта штакетина с потрясающей гривой и странными глазами не превратилась через десяток лет в усталое чудовище, скучающее посреди жизни…

Она влетела, а с ней влетел и заклубился городской шум, запах, блик. Олив была в мягком, тонкой бежевой шерсти, наряде: блузе с овальным воротником, подхваченной на тонкой талии широким коричневым поясом, и просторных, сужающихся вниз брюках с пуговками на икрах. Тисненой кожи полусапожки завершали ансамбль.

– Так! – сказала она, влетая. – И где тут моя сердечная подруга, дай я поздороваюсь с тобой! – и, целуя, шепнула на ухо: – А он ничего, симпатичный…

– Ой, что ты… – испугалась Светлана.

– Упустишь – будешь дура, – строго сказала Олив. – Вас я знаю, хоть и заочно, – она шагнула к Глебу и протянула руку для поцелуя. – Я видела Кита Вильямса, и он сказал, что есть такой прекрасный парень по имени Глеб Марин. Я рванула в дом лорда, а там уже хозяйничает Красный Крест. Тогда я – сюда. Не каждый день выпадает знакомство с настоящим героем.

– Вы что-то путаете, – сказал Глеб. – Настоящие герои – моряки с канонерки. А я ничего не сделал…

– Те – да. Но с ними уже не познакомишься… Похороны завтра.

– Что?!

– Вы не знали? О, это было ужасно… Канонерка зацепилась за бакен и стала вокруг него ходить, и когда поднялись на борт, оказалось – там все мертвые! Кит – это он и поднимался – сказал, что комендоров убило взрывами, капитан умер от ран, а те, которые были в машине, задохнулись от дыма. Не смогли выйти – заклинило дверь…