ДОЧЬ БЕЛОГО МЕЧА
ПРОЛОГ
Пятнадцать лет назад
…Потом будут говорить, что конь был размером с верблюда, да нет, со слона, что от взгляда его, словно поражённые молнией, обугливались люди, что он выдыхал дым, и дым этот пах серой и горящей смолой, что вместо копыт у него были лапы с когтями, а питался он исключительно сырым мясом, и что не белое пятно в форме бычьей головы было у него на лбу, а вся голова была бычьим черепом, только без рогов, а глаза метали огонь. Что двенадцать коноводов не могли удержать его удила…
На самом деле было так: на небольшом пригорке стола группа мужчин, человек восемь, и двое из них носили шлемы, копья и красные щиты, а остальные были одеты как простые зажиточные горожане. Ещё только начинался артемисий, с гор тянуло холодными ветрами, поэтому кое-кто зябко кутался в плащи из грубой коричневой шерсти. На стоящем впереди могучем человеке плащ тоже был накинут, но через одно плечо; голая грудь его была открыта, как у горца. Он был одноглаз; на месте второго глаза багровел безобразный шрам.
Под пригорком прогоняли табун голов в двести. Тяжёлые фессалийские кони вздымали копытами белую лёгкую пыль, слышен был посвист бичей и крики табунщиков. Одноглазый изредка показывал на ту или другую лошадь, и их тут же оттесняли в сторону.
— Негодный табун, Леонид, клянусь Посейдоном, покровителем коней, — сказал одноглазый, обращаясь к спутнику, человеку явно старше себя. – Едва ли десятая часть будет пригодна.
— Ты слишком переборчив, царь, — сказал Леонид без всякого почтения. – Обычный всадник даже в полной броне куда легче тебя. Вон, посмотри, тот вороной — какой красавец!
— Слишком тонкие бабки и слишком большая голова, — сказал царь. – И не вороной, а вообще непонятно какой масти. Да, обрати внимание, как он прижимает уши. Такого невозможно объездить, он сбросит тебя рано или поздно. Боевой конь должен быть послушен, как рабыня, и силён, как бык, а норов ему ни к чему.
— Мне он тоже нравится, отец, — сказал невысокий юноша из-за спины царя.
— Вот уж тебе он точно не по росту, — ухмыльнулся царь. – Тебя он просто не заметит на себе – подумает, что ворона села.
— Знаешь что, — сказал юноша, — а давай поспорим? Я объезжу его за полчаса, а ты мне его купишь и приплатишь двадцать статеров.
— Наглец, — добродушно сказал царь. – Если ты с него свалишься, твоё лечение обойдётся мне ещё дороже. И какой смысл спорить, если я проигрываю в обоих случаях?
— Я отдам тебе своего секретаря-египтянина, который умеет читать по губам.
— Оказывается, в моём царстве есть что-то, чего я не знаю! — засмеялся царь. – Хорошо, Александр, ты удивил меня. Леонид, Птолемей, подойдите сюда. Мы с сыном заключили залог! Если он сейчас объезжает вон того жеребца, то получает его и двадцать статеров золотом. А если падает и разбивается, то отдаёт мне своего раба, который ему всё равно понадобится не скоро!
Призвав богов, ударили по рукам.
Александр неторопливо спустился с пригорка, наматывая на руку волосяную верёвку. Табунщики погнали на него указанного жеребца. Вблизи он оказался больше, чем выглядел со стороны… Александр метнул петлю и сразу попал; почуя удавку на шее, жеребец заплясал, встал на дыбы, потом постарался совершенно по-собачьи сбросить петлю передним копытом. Удерживая натяжение, Александр приблизился к коню. С другой стороны подоспел один из табунщиков, держа наготове узду. Вдвоём они сноровисто накинули узду на голову коня, и царевич ослабил петлю. Решив, что он уже на свободе, конь взвился и поскакал – однако на спине его уже сидел всадник…
Тогда конь заиграл.
Один раз ему даже удалось сбросить настырного человечишку, но тот легко перекатился под копытами, подхватил верёвку с петлёй и подтянул коня к себе. Взялся за удила, пригнул голову, долго смотрел в косящие глаза без белков. Потом потрепал между ушей – и снова неуловимым движением оказался на спине.
Теперь конь понёсся, всё набирая скорость – и, наверное, собираясь встать как вкопанный, чтобы мальчишка перелетел через его голову. Но мальчишка, натягивая удила, несколько раз расслабленной рукой, как плетью, огрел его по голове, и конь передумал так шалить. Они неслись по долине, и свистел ветер…
Уже ближе к вечеру Александр прискакал к палаткам, где остановился царь. Бросил удила рабу, сказал: «Обиходь». Откинул полог, вошёл. Не спрашивая, налил себе полный кубок вина.
— Это великий конь, — сказал он. – Это лучший конь в мире. Таких нет больше.
— Да ну? – не поверил царь.
Александр выпил кубок до дна, бросил его на пол.
— Я обогну на нём Ойкумену, — сказал он. – Всю Ойкумену – от одного берега Океана до другого, а потом от юга к северу… Нарекается Буцефалом.
— Хорошее имя, — сказал царь. – Жаль, что я не догадался назвать тебя так…
Они обнялись.
1. Большая мёртвая птица и непонятно кто
— Шеру!
Сверху упала здоровенная шишка. Потом, рассыпаясь трухой – половина старого гнезда какой-то дурной птицы. Кому из нормальных птиц придёт в пустую голову мысль вить гнездо в ведьмином лесу?
— Шеру, быстро домой. Или пойдёшь пешком.
По земле Шеру перемещался совершенно бесшумно, а вот по деревьям… по деревьям он ходил, как старый ёж по сухим кустам. Не так давно при Ягмаре он перепрыгнул с одного сухого дерева на другое – и едва не сломал оба. Она сама прыгнула бы тише.
![Свободные торговцы [любительский перевод]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
