Трактат v 2.0 - [7]

Нам нужно прошлое, чтобы иметь основания для настоящего и будущего. Нам нужно настоящее, чтобы извлекать уроки из прошлого и проверять их на будущее. Нам нужно будущее, чтобы прошлое и настоящее имело смысл.

***

Когда больной закончил рассказ о первом из столпов своей веры, я просто встал и молча вышел из его палаты.

«Вот и говори после этого с сумасшедшими», — подумал я. — «Получится, что ни одно убеждение не верно и в то же время все они верны, что и бог — не бог, и человек — не человек, и судьба — не судьба, и свобода воли не та и смыслов в жизни должно быть, как минимум, два, и прочая ерунда».

Мне явно нужен был перерыв, и я отправился на обед в столовую. Как в воду опущенный шел я по коридору и по ощущениям сам себе казался местным пациентом под лекарствами — абсолютно отрешенным и растерянным.

«И возразить ведь нечего», — подумал я, внезапно обнаружив себя уже в столовой, без аппетита ковыряющим котлету в картофельном пюре. А возразить почему-то очень хотелось. Наверное потому, что иначе мой мир, о котором я, как выяснилось, и так-то всю жизнь имел весьма смутные представления, если не окончательно рушился, то вставал под сомнение. Мне просто не хотелось оказаться «ламером» в классификации Андройда.

Помощь, неожиданно и весьма кстати, пришла на обратном пути в палату больного. Возвращаясь, я проходил мимо досугового помещения, где несколько других пациентов пытались разложить какой-то пазл, а на фоне работал старенький тихий и сильно рябящий телевизор. Показывали какую-то мыльную оперу. Звук до меня в коридор не доходил, но в игре актеров оказалась достаточно пылкости и страсти для того, чтобы навести меня на мысль:

«Оцифровал реальный мир, говоришь? Поглядим, как твой Андройд оцифрует это?!».

III Любовь. Мир мысленный. Калибровка

— Почему миром правит зло?

— Да потому что любовь зла.

— А почему любовь зла?

— Потому что ее не понимают и ее это бесит.

— Любовь? — ничуть не смутившись переспросил больной и со скучающим видом пожал плечами. — Любовь, которую вы имеете в виду это, как и свобода воли, феномен мира мысли. Реальность существует для того, чтобы убедиться в этом на собственном опыте. Есть у меня один хороший друг, еще со школы, тот самый писатель кстати, и зовут его… эх нехорошо, наверное, его личное выдавать… ну пусть Андрей. А что? Классное имя! Меня так зовут. Так вот ему еще в детстве по гороскопу начитали, что в любви, как и во всем остальном, не будет он знать постоянства, что будет у него много женщин и вообще будет он ветреным, так как знак его воздушный. Интересы и занятия он и правда менял всю жизнь как перчатки, а вот девушку всегда хотел одну и на всю жизнь, в настоящую любовь верил, но… знаешь, гороскопы вещь такая противная: они не столько предсказывают события, сколько формируют их; не предвидят, а становятся одной из причин. В общем, друг то мой любви каждый раз навсегда хотел, а таких раза у него было, только из тех что я знаю, три.

Но обо всем по порядку. Есть такое расхожее выражение мол «талантам надо помогать, бездарности пробьются сами». Так вот мой друг однажды взял и решил для себя, что слишком ленив, чтобы быть бездарным. Андройд, о котором я до обеда рассказывал, сказал бы что тут имеет место явный баг, но Андрей с этим как-то уживается. Ну как уживается? Весь из себя талантище, но нелюдимый до жути.

Есть у него, например, такая придурь: увлекаясь какой-нибудь мыслью или разговором с хорошо знакомыми людьми, он может забыться и начать спорить сам с собой в двух ролях. Шепотом, но жарко. Однажды я спросил его о невидимом собеседнике и выяснилось, что это даже не человек, а худощавый черный кот по кличке Кощей, да еще и с крылышками. Я понимаю, что человек он творческий, но это все же странно. Хотя слушать их перепалки всегда забавно.

А вот в контакте с реальным миром мой друг крайне неловок, порой создается даже ощущение, будто реальность намеренно отвергает его, словно говорит: «Не, друг, у тебя в голове такой кипиш творится, оставь-ка ты его, пожалуй, при себе, а ко мне не суйся».

Соответственно и в любви ему не везет, несмотря на то, что романтик. В голове-то у него ненароком давшая росток любовь расцветает пышным цветом, но стоит попытаться высадить ее на почву реальности, как она тут же усыхает. Впрочем, он бережно заносит каждую попытку в свой гербарий, ну в смысле каждая влюбленность вдохновляет его на художественное произведение. Да, вот такой он негодяй, пользуется женщинами… как музами, но тем не менее.

Первый из тех трех случаев, о которых он мне рассказал, наивно именуя их любовью, случился с ним еще в юности.

Он тогда работал над своей первой книгой и видимо отчаянно нуждался в музе, потому что не нашел ничего лучше, чем влюбиться. В девчонку, однажды проплывшую мимо него в театре и попавшую в образ. Он стал регулярно посещать тот театр в надежде вновь ее увидеть и как оказалось не зря: она тоже ходила туда постоянно и даже в зрительном зале всегда занимала одно и тоже место. Вот так и ходил он в театр, занимал место в паре рядов за ней и с упоением любовался и вдохновлялся ею, писал о любви к ней и в стихах, и в прозе, при этом ни разу не перекинувшись с нею ни словом, ни взглядом. И продолжалось это целый год. Представьте только: год! Еще и с воображаемым котом общался чаще чем с людьми… а в психушке все равно я оказался.