Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [190]
Люди, говорил Б. Кемпфер, и голос его становился громче, в своем безрассудстве давно привыкли к тому, что любое решение передается на усмотрение идола и его услужливых прихвостней. Страной управляют не лучшие и мудрейшие умы, как это должно быть, а самые жадные и богатые. Объявили Бога мертвым, а с Ним и мораль, о Дьяволе лучше помолчать, это приказал людям сделать идол Мамон, ибо он страшно ревнив и никого не терпит рядом с собой. Но, продолжал Б. Кемпфер, достаточно рано станет ясно, что ни за какие деньги нельзя купить мир, который будет лучше.
Потом он откинулся в кресле, глубоко вздохнул и заговорил вновь теперь уже тихим голосом. Люди могут отказаться от всего, только не от морали, ибо она есть единственное, что отличает человека от животного, а именно это отличие, в целом и в частности, так высоко ценит человека. Но если люди раз и навсегда променяют мораль на деньги, что закроет им путь назад в Рай, тогда для человека завершается его особая функция в этом мире, которая дает ему возможность надеяться на особые привилегии, тогда можно будет (тут Б. Кемпфер явно говорил от лица Дьявола) отказаться и от человека и продолжить эксперименты с животными, которые, правда, не имеют ни души, ни морали, но, согласно опыту всех предыдущих лет, не проявляют недовольства и не столь нетерпеливы, как люди.
Будь он, Б. Кемпфер, на месте властелина мира, он бы обстоятельно и детально продумал бы вопрос, не получит ли мир без людей больше шансов рано или поздно достичь совершенства. А будь он на месте людей, он бы обстоятельно и детально обратил внимание на необычные знамения, знаки, открывающиеся в любой части света внимательному наблюдателю и знаменующие решение, которое давно принято властелином мира.
В этом месте Б. Кемпфер еще раз подробно перечислил то, что по его мнению относится к таким знакам: природа мобилизовала все стихии, земля трясется там, где этого не ожидают, огонь полыхает как никогда, и не щадит никакого города, вода нагревается, и кипящие волны переплескиваются через все дамбы и стены, построенные человеком, наконец, воздух мощными потоками уносит все, что сделал человек.
Неужели нельзя обратить внимание, продолжал Б. Кемпфер, на то, что вода поднимается все выше и лишает с каждым часом людей их благосостояния, так что стоят они, жалкие и голые, словно их только что изгнали из Рая, но Бог не сделал для них из шкур одежду, и ничего нельзя поделать, кроме как пожалеть их, что особого труда не составляет.
Неужели люди не желают замечать, что даже техника, верная рабыня человека, обратилась с ненавистью против своего создателя? Не нужно быть большим пророком, чтобы знать, что в один прекрасный день техника и природа объединятся и не потерпят рядом с собой людей, ибо ни техника, ни, тем более, природа не нуждаются в людях(чтобы обрести свое счастье. Здесь я подавил желание задать вопрос, что следует понимать под счастьем техники или природы. Но в тот момент это было уже неважно, так как Б. Кемпфер погрузился в молчание после своей длинной речи и сидел в своем кресле, закрыв глаза. Однако я не заметил на нем признаков усталости, скорее ему нечего было больше сказать, и я тоже предпочел помолчать. Но я ошибся, так как через несколько мгновений он заговорил снова.
Что же касается Братства, которое столько трудов положило, чтобы проанализировать и декодировать его тексты, то у него нет сомнений в том, что им удастся не только действительно найти послание, но и использовать его должным образом. В этом и заключается потрясающая ирония, сказал Б. Кемпфер, потому что если можно изгнать Зло, назвав его истинным именем и правильно выговорив его при этом, то одновременно с этим наступит конец человечества, ибо люди состоят из неразделимой смеси Добра и Зла, и одно нельзя убрать, не убрав другого, нельзя разделить то, что слито в единое целое.
Он не может себе даже представить, как будет смеяться Дьявол, когда люди в момент своего величайшего триумфе сами себя уничтожат. Если бы он был на месте людей, то он сделал бы выводы из всех знамений, указывающие на то, что нужно ценить дни и наслаждаться ими, пока это возможно, пока не произнесено имя Зла, пока союз техники с природой не решился еще на последний удар, который вышвырнет отсюда людей.
У него, во всяком случае, не осталось слишком больших надежд на решение, не говоря уже о Спасении от этой напасти, ибо никакой Бог и никакой Дьявол не станут вмешиваться, чтобы помочь людям, поскольку они отнюдь к тому не расположены, да и зачем, если посмотреть, во что люди превратили этот мир, независимо от того, кто его создал и для какой цели. Нет, мы не танцуем на вулкане, сказал Б. Кемпфер, мы занимаемся серфингом на лаве, и никто не может сказать, когда мы погрузимся в нее с головой. Тут он улыбнулся, заказал еще бутылку арака, смешал его в бокале с небольшим количеством воды и осушил бокал одним глотком. Я последовал его примеру, и он повторял эту процедуру до тех пор, пока не опустела бутылка. На последнем глотке он заглянул мне в глаза, и мне до сих пор кажется, что я увидел в нем некое сожаление, правда, я в этом до конца не уверен.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.