Трагические поэмы - [99]

Вскоре после Сен-Желе Обинье с десятком дворян и еще пятнадцатью солдатами взяли в плен три роты пехотинцев в Бриу, заставив их подписать капитуляцию; здесь применено было известное положение договора, опровергающее ту самую гнусную статью Собора в Бодензее.

(1585). Когда принц де Конде осадил Бруаж, он сделал вылазку в Анже[679], о чем вы можете прочесть в главе 12-й книги пятой; в этом деле Обинье подвергся величайшим опасностям, из коих самая удивительная описана ниже. В течение трех недель ходили слухи, будто Обинье убит в одном из уже помянутых боев; слухи эти достигли и госпожи д'Обинье; в один прекрасный день на ее скотный двор пришло пятнадцать коней и семь мулов мужа, которые среди других вещей привезли его шляпу и шпагу; при этом зрелище госпожа д'Обинье упала в обморок. Дело в том, что при выезде из пригорода Анже багаж Обинье, по его приказанию, последовал за полком, а сам Обинье оставил при себе лишь шапочку, надеваемую под каску, очень короткую шпагу и протазан; потом, вступив в родные места, он известил жену о своем прибытии двумя записками, из которых одну послал с расстояния десяти миль от дома, опасаясь, как бы от внезапной радости она не умерла.

(1586). По приезде он надеялся извлечь из своих неудач выгоду: отдохнуть; но герцог де Роан, жители Ла-Рошели и в особенности пасторы в полном составе заклинали его опять привести свой полк в боевую готовность и снова поднять знамя Израиля; при этом они поднесли ему необходимые для этой цели дары. Он начал с четырех рот, имевшихся в его распоряжении при осаде, потом выбрал остров Рошфор, чтобы обеспечить начало военных действий, собрал тысячу сто человек и двинулся на Пуату, где и совершил то, что описано в начале тома III (книга первая, глава 2-я). Следует также добавить, что он намерен был укрепиться на островах Ва и Сен-Филибер, не дожидаясь просьб господина де Лаваля. Оказавшись, вследствие этого, в опасности во время осады Сентонжа и Пуату, Обинье захватил Ольрон, где допустил важную ошибку: обнаружив некоторое сопротивление на острове, он настрого запретил своим офицерам пытаться высадиться на берег до него. Побуждаемый тщеславным чувством, он сел в лодку, взяв с собой Монтея и капитана Пру в качестве гребца. Вдруг, в трехстах шагах от своего корабля, ошеломленный, он увидел, что приближавшаяся к нему рыбачья барка оказалась военным судном, на котором находился капитан Медлен, искусный и прославленный воин. Располагая только шестьюдесятью мушкетами, но хорошо зная приемы плавания и береговые пески, капитан поднял паруса. И вот он плывет прямо на будущего ольронского губернатора. Пру кричит Обинье: «Вы погибли, единственное средство спасения для вас — пройти под бушпритом этого судна». Обинье соглашается. Пру поворачивает прямо на врагов; поняв его намерение, Медлен велит направить на него мушкеты и с двадцати шагов поливает лодку свинцом. Благодаря горячности неприятеля при стрельбе у Монтея была пробита только одежда. Пру был легко ранен, а Обинье остался невредим. Когда они отошли на десять шагов от носа судна, Пру встал и крикнул: «Повесьтесь, палачи: это ольронский губернатор!» Тут корабли не преминули дать по ним еще залп, но понапрасну: лодка врезалась в песок, они высадились, и в то же время на берег бросились солдаты Обинье; защитники острова бежали.

Добавлю к тому, что содержится в «Истории», следующее: в первый вечер, когда армия, прибывшая на пятидесяти судах, готовилась к высадке, два шлюпа с Ольрона, на каждом из коих было по двадцать человек, ворвались в самую середину армады, захватили две сорокатоннажных барки и начали буксировать их к берегу, под залпами с обеих галер; один из шлюпов был перехвачен, второму удалось достичь Ольрона. Происшествие это описано в книге первой тома III.

Знайте также, что в продолжение всего ольронского боя Обинье был только в рубашке, кроме двух раз, когда надел каску, чтобы отправиться на разведку. Островитяне собрали четыре полные повозки припасов, среди которых были приготовлены три дюжины фазанов, с целью порадовать ими господина де Сен-Люка. Подъехав к местечку и увидя перемену в судьбе, они захотели вернуться. Этому воспротивился прокурор острова, большой весельчак и шутник; он привез эти припасы и сказал Обинье: «Сударь, не надо скрывать положение дел, мы приготовили этот подарок для того, кто останется хозяином».

Первым распоряжением после освобождения острова было снять с должности капитана Бурдо, сержант-майора, за то, что, обязанный защищать лучшую часть окопов, он со своей ротой решил сдаться отдельно. Было принято решение перерезать этих людей. Но старый военачальник, по имени Лаберт, заявил, что подобное кровопускание нецелесообразно. Тогда Обинье ввел в караулы двадцать дворян, обеспечивающих верность роты. В свое оправдание Бурдо ссылался на то, что его отряд по большей части состоял из папистов. Вскоре начали возводить укрепления; в две недели соорудили завалы и в три месяца — два рва, из которых один наполнили ключевой водой, а другой — морской, с рыбами, пресноводными и морскими.

Прибыв в Ла-Рошель, король Наваррский посетил Ольрон, но не пожелал увидеть солдат местного гарнизона на вечернем параде, потому что граф де Ларошфуко уведомил его, что они отняли у купцов, плывших мимо Ольрона, двести пар пунцовых штанов с серебряными позументами. К тому же великолепные пиры, которые Обинье задавал всем придворным, вызвали зависть государя и слуг.